– Иады, – раздался голос Теслы.
Он поднял глаза в ее сторону. Воздух между ними загустел, лицо Теслы казалось зернистым, как фотография. Нереальным. Все стало нереальным. Изображение на экране.
– Это приближаются иады, – сказала она. – Вот что ты чувствуешь. Тебе нужно уходить. Тебе не стоит здесь оставаться.
– Нет, – сказал он. – Я принес… послание.
Трудно было сосредоточиться. Ему продолжали являться образы изувеченных невинных.
– Что за послание?
– Троица.
– Что ты узнал?
Он понял, что Тесла закричала, хотя едва слышал ее голос.
– Грилло, ты сказал «Троица»? – Да.
– Что ты узнал?
На него смотрело столько глаз. Он не мог думать ни о чем кроме них, кроме их боли и бессилия.
– Грилло!
Он попытался сосредоточиться на женщине, шепотом кричавшей его имя.
– Троица, – повторила она.
Он знал, что ответ на этот вопрос есть в книге, которую он держал в руках, но не мог отвлечься от этих скорбных глаз. Троица. Что такое Троица? Он протянул Тесле книгу и вспомнил.
– Бомба, – сказал он.
– Что?
– Там взорвали первую атомную бомбу. Он увидел выражение понимания на ее лице.
– Ты понимаешь?
– Да. Господи, да!
Она не стала открывать книгу, а лишь велела ему возвращаться к дороге. Но оставалось еще что-то, что он должен был сообщить. Не менее важное, чем Троица… Что-то о смерти. Он не мог вспомнить.
– Иди, – повторила она. – Прочь из этой грязи.
Он кивнул, сознавая свою бесполезность, и побрел обратно сквозь мутный воздух. Чем дальше он отходил от дома, тем ярче светило солнце, а образы невинно убиенных все меньше довлели над его мыслями. Он свернул за поворот подъездной аллеи. Открылся вид с Холма, и Грилло вспомнил, что еще нужно было сказать. Хочкис умер, его убили, размозжили ему голову. Убийца по-прежнему прячется в городе. Нужно вернуться и предупредить Теслу. Он подождал немного, изгоняя из сознания образы, вызванные приближением иадов.
Но он знал – они исчезли не навсегда. Едва он подойдет к дому, жуткие картины вернутся. Принесший их отравленный воздух завоевывал пространство и уже почти добрался до того места, где сейчас стоял Грилло. Прежде чем он успел снова его одурманить, Грилло достал ручку, взятую в мотеле на случай, если потребуется что-нибудь записать. Со стойки администратора он захватил и бумагу. Но на него снова стал надвигаться калейдоскоп ужасов, и он, боясь потерять мысль, нацарапал слово на тыльной стороне ладони.
«Хочк…» – вот и все, что он успел. Потом его пальцы утратили способность писать, а сознание – способность думать о чем-либо, кроме горя невинно убиенных. Он лишь помнил, что должен добраться до Теслы. Послание и посланник – одна плоть. Он развернулся и побрел обратно в облако иадов. Но когда он добрался до дома, там уже не было женщины, что кричала ему шепотом. Она отправилась куда-то дальше, приблизилась к потоку жестокости, захлестнувшему его мозг. Если он пойдет за ней, то рискует потерять рассудок.
Тесле вдруг многое стало ясно. В том числе – атмосфера тягостного ожидания, царившая в Петле, особенно над мертвым городом. Она видела фильм об испытании той бомбы, снятый по воспоминаниям Оппенгеймера. Здания домов и магазинов города обратились в пепел, чтобы создатели бомбы полюбовались мощью своего детища Неудивительно, что Тесле захотелось снять там фильм о нападении динозавра Инстинкт сценариста ее не обманул: город и правда ждал Судного дня. Она ошиблась лишь в выборе монстра, который его уничтожит. Киссун не мог подыскать лучшего места, чтобы скрыть следы своего преступления. Атомная вспышка полностью уничтожит тела Тесла без труда представила, с каким извращенным удовольствием он разрабатывал идеальный план: взрыв уничтожит Синклит и станет одним из самых впечатляющих образов столетия.
Но его переиграли. Мэри Муралес поймала его в Петлю. Там он заперт до тех пор, пока не сумеет найти себе другое тело. Ему приходилось силой воли сдерживать момент детонации бомбы. Он жил в положении человека, заткнувшего пальцем дырку в плотине: если он вытащит палец, плотину прорвет и он утонет. Неудивительно, что слово «Троица» приводило Киссуна в смятение. Оно было названием его страха.
Можно ли использовать эти сведения против иадов? Когда Тесла вернулась в дом, ей в голову пришла нелепая мысль, но для ее осуществления требовалась помощь Яффе.
Сохранять ясное мышление в потоке дряни, изливавшейся из разрыва, было очень трудно, но Тесле и раньше приходилось противостоять внешнему воздействию – например, кинопродюсеров или колдунов. Поэтому сейчас ей удавалось отметать самое худшее. Но чем ближе иады приближались к порогу Косма, тем сильнее становилось их влияние. Тесла старалась не думать об их природе, ведь даже простейший слух о приближении врагов терзал душу. Не думала она и о том, что оружием иадов окажется безумие. Но, кажется, именно так оно и было. Пока она еще могла противиться натиску мерзости, но рано или поздно ей придется сдаться. Ни одно человеческое сознание не сможет сопротивляться этому вечно, и в конце концов не останется другого выхода, кроме как искать спасения в безумии. Иад-уроборосы будут править планетой сумасшедших.
Яффе находился на грани душевного расстройства. Тесла нашла его у двери в гостиную. Дыра поглощала пространство у него за спиной. Заглянув в дверной проем, Тесла впервые поняла, почему Субстанцию называют морем. О берег Косма бились волны темной энергии, и пена прибоя влетала в дыру. Вдали Тесла заметила движение, но смогла взглянуть туда лишь мельком Яффе говорил о движущихся горах и блохах. Сознание Теслы иначе интерпретировало захватчиков: это великаны. Ожившие персонажи ее детских кошмаров. У великанов из снов часто были лица ее родителей, из чего психоаналитик Теслы сделал немало выводов. Но эти оказались другими – они не имели лиц и не различались. И, в чем Тесла не сомневалась, не походили на заботливых родителей.
– Видишь? – спросил Яффе.
– Да.
Он повторил вопрос, его голос изменился – он звучал выше, чем обычно.
– Папа, ты видишь?
– Папа? – переспросила она.
– Папа, я не боюсь, – продолжал голос – Они меня не тронут. Я Человек-Смерть.
Теперь она поняла. Яффе видел глазами Томми-Рэя и говорил его голосом. Теперь отец принадлежал сыну.
– Яффе! – позвала она. – Послушай. Мне нужна твоя помощь. Яффе!
Он не ответил. Стараясь не смотреть в дыру, она подошла к нему, ухватила его за разорванную рубашку и потащила к входной двери.
– Рэндольф! – сказала она. – Ты должен со мной поговорить!
Он ухмыльнулся. Такое выражение никогда не было свойственно его лицу – широкая белозубая ухмылка калифорнийского принца. Тесла отступила.