Минут через двадцать, сжимая в руках первую партию чертежей, Хильда покинула помещение. Тепп ждала ее на улице, на свежем морозном воздухе.
— Все в порядке? — поинтересовалась Хильда.
— Да-да, спасибо. Я ужасно сожалею, но мне показалось, будто у меня начались месячные.
Хильда внимательно оглядела помощницу, и в душе ее зародилось подозрение. Наклонившись ниже к лицу Тепп, она принюхалась. Нет, такой запах ни с чем не спутаешь.
— У вас всегда бывает рвота в начале месячных?
— Нет, бригадир. У меня отличное здоровье. Возможно, я что-то не то съела…
— А по-моему, вас вырвало от одной только мысли, как можно дотронуться до этого уродца. Разве я не права?
Было видно, что Тепп готова сквозь землю провалиться от стыда.
— Да, мне неприятно… Право, я не хотела… Извините.
— Здесь одного «извините» явно маловато, — задумчиво произнесла Хильда.
— Нет, мэм, прошу вас. — Тепп явно не на шутку испугалась за свою дальнейшую карьеру. — Согласна, мне страшно на них смотреть, но это не помешает мне исполнять обязанности.
— А как, по-вашему, называется то, что только что произошло?
— Обещаю вам, это не повторится. Прошу вас, бригадир. Вы не представляете, что значит для меня возможность работать вместе с вами.
— Тогда садитесь в машину. Поведете вы, — отрезала Хильда. В некотором роде она была даже довольна. В конце концов, разве это не чисто американская черта — питать отвращение ко всему чужому? Да, но брать такую к себе в адъютанты?
Об этом еще стоит подумать. Всю обратную дорогу в Бюро Хильда не отрывала глаз от экрана с новостями. ООН в который раз пытается мутить воду. Съезд полицейских отмечает резкое падение числа террористических актов. Ничего интересного. Но Хильда продолжала читать сообщения информационного канала. А что оставалось? Разговаривать с Марлой Тепп ей не хотелось.
— Ну давай!
Даннерман едва ли не силой вытащил Пэт Эдкок из машины. Взятые на мушку каким-то субъектом в куртке с капюшоном, они молча встали рядом с сугробом. Оружие было Даннерману хорошо знакомо, так что мысль о сопротивлении его даже не посетила.
— Стойте смирно, — шепнул им Василий, — и не вздумайте ее испугать. Девка еще молодая, сдуру может сделать все что угодно.
Девка? Фигура в куртке выпрямилась, и из-под капюшона по плечам рассыпались длинные волосы — действительно женщина, вернее, еще совсем девушка. Ей на помощь появилась другая фигура— коренастая, явно мужская и тоже с ружьем. Мужчина что-то приказал по-украински. Стоявший рядом с Даннерманом Василий тихо простонал, попытался что-то возразить, но все-таки сдался.
— Он говорит, что вы должны немедленно снять верхнюю одежду.
— Здесь? — удивилась Пэт. — Но ведь мы же замерзнем.
— Придется, — проговорил Богдан, его английский почему-то заметно ухудшился, — я должен снять с вас оружие.
Неожиданно в руках у него появился пистолет.
Мерзнуть им не пришлось, хотя, если честно признаться, пока его ощупывали, пока забирали пистолет и радиопередатчик, зубы Даннермана выбивали чечетку. Только после этого им разрешили войти в дом, что одиноко стоял на унылом, обвеваемом всеми ветрами холме.
Внутри оказалось тепло, прямо-таки райский оазис посреди стужи и снега. Их провели в кухню, оборудованную — ну кто бы сказал! — по последнему слову техники, а оттуда в просторную гостиную с огромным окном во всю стену, настенным дисплеем и несколькими тренажерами, установленными прямо посреди дорогой мебели. Дорогой, но весьма старомодной. Что-то подобное наверняка можно было увидеть в домах дореволюционной аристократии. На столе возвышался огромных размеров самовар, а над ним — икона с изображением страстей какого-то мученика. В комнате находились еще один мужчина и одна женщина. Они тотчас заговорили с Богданом и Василием по-украински. И наконец, сама Розалина Арцыбашева. Правда, выглядела она совсем не так, как в тот раз в Нью-Йорке, когда Даннерман впервые увидел ее в одном из кабинетов Астрофизической обсерватории имени его покойного дядюшки. Увидев гостей, Розалина улыбнулась, хлопнув в ладоши, проговорила что-то на родном языке, а затем распростерла им навстречу руки.
— Вот уж не ожидала! — воскликнула она, целуя Пэт, и, поколебавшись секунду, чмокнула и самого Даннермана. — Признайтесь, что этот дом не идет ни в какое сравнение с нашей тюрьмой на той ужасной планете. Одну минутку…
Пэт открыла было рот, чтобы возразить, но Розалина перебила ее:
— Прежде чем начнем наши разговоры, надо соблюсти один обычай. Вы уж простите меня, но когда я дома, здесь все делается на украинский лад.
С этими словами Розалина расцвела радостной улыбкой и посмотрела на женщину. Та мгновенно бросилась в кухню и вернулась с подносом. А на нем…
— Хлеб-соль, — торжественно произнесла Розалина. — Так у нас исстари встречают дорогих друзей. А кому, как не нам, быть добрыми друзьями после всего того, что довелось пережить. Отведайте хотя бы кусочек. А потом и поговорить можно.
— Нет, — неожиданно произнесла Пэт. Розалина застыла с подносом в руках.
— Что значит — нет?
— Мы не те, Розалина, с кем вы вместе были в плену. Мы те, что вернулись на Землю. И Дэн до сих пор работает на Бюро.
— Понимаю, — спокойно согласилась Розалина. — И догадывалась.
Она поставила перед ними поднос и села.
— Вы уж извините меня, но я стара и порядком устала.
— Как вы не понимаете? — снова завелась Пэт. — Мы здесь вовсе не потому, что мы ваши друзья. Просто вот этому человеку рядом со мной приказали, чтобы…
Но Розалина жестом оборвала ее.
— Пэт, дорогая моя, вы думаете, мне неизвестно, что ему приказали? Я даже знаю, от кого исходил приказ — от одной большой шишки в вашем Национальном бюро расследований, некоей бригадира Морриси. Прямиком из штаб-квартиры в Арлингтоне, штат Виргиния. Эта ваша бригадир Морриси ужасно боится, как бы я не разболтала то, что Соединенные Штаты хотели бы скрыть от всего мира. Вот она и приказала нашему Даннерману приехать сюда и в случае чего меня прикончить. — Розалина вздохнула и покачала головой. — Я и сама собиралась вас о том же просить. А пока, ради Бога, сядьте и отведайте хлеб и соль.
Космические тюрьмы?
Как стало известно из источника, близкого к сенатору от штата Иллинойс Эрику Винчаку, Национальное бюро расследований определило назначение нескольких образцов инопланетной техники, которые намерено приспособить для использования в собственных нуждах. Например, основанная на принципе электромагнитного поля камера для содержания пленников — она полностью исключает побег последних, обеспечивая при этом свободный доступ в нее охранникам и обслуживающему персоналу. Другой образец инопланетной техники чем-то напоминает имплантаты, извлеченные недавно у тех, кто вернулся с орбитальной станции, которые позволяют проникнуть в глубины сознания индивида — нечто вроде средства манипулирования его поведением. Легко представить, какая незавидная судьба ждет гражданские наши права и свободы.