Словно в опровержение его слов, из воды выросла покатая гора, и на них обрушился ливень брызг. Лодку сильно тряхнуло, Франклину даже показалось, что они вот-вот опрокинутся, но она тут же выровнялась. До всплывшей на поверхность обросшей морскими уточками головы было буквально рукой подать. Причудливо изогнутый рот распахнулся в чудовищном зевке, и, переливаясь, как жалюзи на ветру, заблестели сотни пластин китового уса.
Будь Франклин один, он бы перепугался насмерть, но Дон оставался невозмутим. Наклонившись над обрезом люка, он крикнул в едва различимое слуховое отверстие кита:
— Двигай дальше, мамаша! Мы не твоя крошка!
Огромная пасть с роговой драпировкой захлопнулась, блестящий глаз — до странности похожий на коровий — выразил нечто вроде обиды, лодка снова качнулась, и кит исчез.
— Убедился, что бояться нечего? — спросил Дон. — Без детенышей они миролюбивы и добродушны, как всякий домашний скот.
— А зубатые — кашалот, например? К ним бы ты подошел так близко?
— Все зависит от обстоятельств. Если это старый хитрый самец вроде Моби Дика, я бы не решился. И косатки тоже могут посчитать меня лакомым кусочком, правда, их легко отогнать — включил ревун, и все. Один раз я затесался в стадо кашалотов голов на двенадцать, и дамы отнеслись ко мне совершенно спокойно, хотя у некоторых были детеныши. Даже старик, представляешь себе, не протестовал. Должно быть, понимал, что я ему не соперник. — Дон задумался, потом добавил: — Это был единственный раз, когда я видел китовую свадьбу. Внушительное зрелище, у меня сразу такой комплекс неполноценности развился, что я неделю был не в форме.
— А сколько голов в этом стаде? — спросил Франклин.
— Что-нибудь около сотни. Счетчики у ворот дадут тебе точные сведения. Словом, сейчас тут резвится самое малое пять тысяч тонн первоклассного мяса и жира. Два миллиона долларов, если считать на деньги. Не захватывает у тебя дух при виде такого богатства?
— Нет, — ответил Франклин. — И готов поклясться, тебе тоже безразлично. Я теперь понимаю, почему ты так любишь свою работу, и можешь не притворяться.
Дон промолчал. Общие мысли и чувства объединяли двух товарищей, которые стояли рядом в тесном люке, не чувствуя соленых брызг, поглощенные зрелищем самых могучих животных, каких когда-либо знал мир. В эту минуту Франклин по-настоящему твердо ощутил, что его жизнь вошла в новое русло. Конечно, ему всегда будет жаль многого из того, что потеряно, но пора пустой тоски и мрачных размышлений миновала. Путь в космические просторы ему закрыт, зато открылись просторы морей.
А этого довольно для любого человека.
Секретно, держать в запечатанном конверте.
К сему прилагается медицинское заключение о состоянии здоровья Уолтера Франклина, который ныне успешно закончил курсы и получил звание младшего инспектора с самым лучшим аттестатом. Учитывая жалобы руководителей Управления кадров и трудоустройства, что наши заключения перегружены специальной терминологией, я излагаю здесь суть дела языком, доступным пониманию управленцев.
Хотя у У. Ф. есть свои недостатки, его незаурядные качества и способности позволяют отнести его к небольшой группе людей, из которых набираются руководители производственных отделов. Эта группа настолько мала, что, как я не раз подчеркивал, само существование нашего государственного аппарата окажется под угрозой, если мы не сумеем ее расширить. Несчастный случай, вынудивший У. Ф. расстаться с Космической Службой, где его, несомненно, ожидала блестящая карьера, не лишил У. Ф. его дарований и предоставил нам возможность, пренебречь которой было бы преступно. Мы смогли не только изучить случай, вошедший затем как классический в учебники по астрофобии, но и проверить, насколько мы преуспели в переквалификации людей. Аналогии между космосом и морем отмечались много раз; человек, привыкший к одной из этих двух сред, легко приспосабливается к другой. Но в этом случае не меньшую роль играло различие; попросту говоря, то, что море представляет собой сплошную, достаточно плотную жидкую среду, в которой видимость не превышает нескольких ярдов, вернуло У. Ф. чувство безопасности, утраченное им в космосе.
Его покушение на самоубийство незадолго до окончания курсов на первый взгляд говорит против правильности нашего лечения. Это не так: покушение было вызвано рядом неподдающихся предвидению факторов (см. пункты 57–86 прилагаемого заключения), и в конечном счете оно, как это часто бывает, привело к сдвигу в лучшую сторону. Весьма показателен сам способ, избранный покушавшимся. Он подтверждает, что мы верно подобрали новую профессию для У. Ф. И насколько серьезно было это покушение? Если бы У. Ф. твердо решил убить себя, он выбрал бы более простой и надежный путь.
Теперь, когда субъект наладил — как будто успешно — свою эмоциональную жизнь и отклонения не выходят за рамки обычного, я уверен, что можно не опасаться новых срывов. Чрезвычайно важно поменьше давить на него. Его независимость и самостоятельность суждений, хотя и не так сильно выраженные, как прежде, представляют собой важнейшую черту характера У. Ф. и во многом определят его будущее.
Только время покажет, окупятся ли усилия специалистов. Но даже если нет, люди, которым пришлось этим заниматься, вознаграждены уже сознанием, что возродили к жизни человека, который, несомненно, окажется полезным для дела, а может быть, даже бесценным.
Ян К. Стивене,
начальник Отдела прикладной психиатрии,
Всемирная организация здравоохранения
Когда прозвучал сигнал аварийного вызова, смотритель Уолтер Франклин проходил ежемесячную процедуру бритья. Его всегда удивляло, почему биохимики до сих пор не придумали какого-нибудь способа совсем обуздать эту щетину. А впрочем, грех жаловаться: ведь всего полвека назад мужчинам — только подумать! — приходилось бриться каждый день, применяя для этого целый набор замысловатых и дорогих, порой даже смертоносных приспособлений.
С мазью на лице Франклин выскочил из ванной, промчался через кухню и влетел в холл прежде, чем сигнальное устройство успело перевести дух и исполнить новую трель. Он нажал клавишу «прием», экран коммуникатора осветился, и возникло чем-то озабоченное лицо дежурной.
— Вам нужно сейчас же прибыть для исполнения служебных обязанностей, мистер Франклин, — торопливо вымолвила она.
— А в чем дело?
— Фермы бьют тревогу. В заграждении брешь, одно стадо проскочило и ест весенний урожай. Мы должны выгнать их поскорее.
— Только и всего? — отозвался Франклин. — Через десять минут буду на пристани.
В самом деле, авария, хотя и не такая, из-за которой стоило бы волноваться. Конечно, фермы будут кричать — ведь что ни глоток, то полтонны, а тысяча таких глотков может поставить под угрозу весь годовой план. Но втайне Франклин был на стороне китов; пусть отведут душу, раз сумели проникнуть в планктонные прерии.