Тысячи тонн тяжелой жидкости, распиравшей стенки самой глубокой когда-либо пробуренной человеком скважины, дошли до точки кипения, разогретые энергией сражения, просочившейся наконец сквозь скалы. Скважина фонтанировала — как это делают иногда нефтяные скважины на Земле, — попутно доказав, что даже и без помощи атомной энергии можно организовать вполне пристойный взрыв.
Обсерватория восприняла прошедшую битву как серию слабых отдаленных сейсмических толчков, как еле заметные вибрации грунта, потревожившие покой наиболее тонких и чувствительных Приборов, но не причинившие никому и ничему ровно никакого материального ущерба. Психологический же ущерб — дело особое. Знать, что в этот самый момент, и совсем неподалеку, происходят грандиозные, решающие судьбу мира события, и оставаться в полном неведении относительно их исхода — трудно представить себе более угнетающую ситуацию. По Обсерватории гуляли дичайшие слухи, сотрудники осаждали центр связи, но информации не было даже там. Земля перестала передавать выпуски новостей, человечество затаило дыхание, ожидая, когда же стихнет грохот битвы и определится ее победитель. Мало кому приходило в голову, что победителя не будет.
Как только сейсмографы успокоились, а по радио объявили, что вооруженные силы Федерации отступили, Маклорин разрешил всем желающим выходить на поверхность. Сообщения первых добровольцев оказались успокаивающими, атмосфера напряженного ожидания, царившая последние часы в Обсерватории, заметно разрядилась. Радиоактивность грунта немного возросла, но никаких разрушений не наблюдалось. Не вызывало сомнений, что по другую сторону гор обстановка совсем иная.
Известие, что Уилер с Джеймисоном целы и невредимы, вызвало всеобщий вздох облегчения. Частичное нарушение связи заставило их убить на попытки связаться с Землей, а через нее — с Обсерваторией чуть не целый час; эта задержка довела астрономов, не знавших, цела ли Обсерватория, до ярости и отчаяния. Прежде чем возвращаться домой пешком, нужно было выяснить, а есть ли куда возвращаться. «Фердинанд» же стал настолько радиоактивным, что не мог больше служить убежищем.
В тот момент, когда телефонная линия Море Дождей — Земля — Обсерватория была наконец налажена, Садлер находился в центре связи, пытался разобраться в событиях. Судя по голосу, Джеймисон валился с ног от усталости; он дал краткое описание битвы и спросил, что им делать дальше.
— Каков уровень радиации в кабине? — спросил Маклорин.
Джеймисон продиктовал числа; Садлеру все еще казалось диким, что с людьми, до которых какая-то сотня километров, приходится разговаривать через Землю, и он не мог привыкнуть к шестисекундной (четыре дистанции Земля — Луна) задержке.
— Я поручу медикам прикинуть, насколько это опасно, — сказал Маклорин. — Так вы говорите, на открытом месте раза в четыре меньше?
— Да. Мы залезали сюда только раз в десять минут, чтобы попробовать связаться с вами, а так все время сидим снаружи.
— Сделаем, пожалуй, так. Мы сейчас же посылаем за вами трактор, а вы идите навстречу. Может быть, назначите какую-нибудь точку встречи?
Джеймисон секунду подумал.
— Скажите водителю, чтобы держал на пятикилометровую отметку по эту сторону перевала — мы доберемся туда приблизительно тогда же, когда и он. И мы не будем выключать рации скафандров, так что никак уж не разминемся.
Садлер осторожно поинтересовался, не найдется ли в спасательном тракторе места для пассажира, он хотел расспросить Уилера и Джеймисона прямо на обратном пути, иначе такая возможность представилась бы не скоро. Астрономы и сами еще не знали, что сразу же по возвращении в Обсерваторию лягут в лазарет лечиться от лучевой болезни. Хотя состояние их здоровья и не вызывало особых опасений, Садлер не сомневался, что врачи по всегдашней своей привычке ограничат доступ посетителей.
Маклорин не возражал.
— Но в таком случае, — добавил он, — вам придется сказать им, кто вы такой. А через десять минут об этом будет знать вся Обсерватория.
— Понимаю, — кивнул Садлер. — Теперь это не имеет никакого значения.
А возможно, добавил он про себя, и никогда не имело.
Получасом позже агент Планетарной разведки на собственной своей шкуре познавал разницу между быстрым, плавным бегом монорельса и тракторной болтанкой. Постепенно он привык к головокружительным подъемам, которые с легким сердцем брал водитель, и перестал раскаиваться, что по собственной своей воле напросился в эту поездку. Кроме него и двоих водителей в тракторе находился и главный врач Обсерватории, желавший как можно скорее взять у пострадавших кровь на анализ и сделать им уколы.
Завершение экспедиции было лишено какой-либо драматичности; взобравшись на перевал, спасатели сразу же связались с идущими навстречу астрономами. Через пятнадцать минут на горизонте показались крошечные фигурки; вся церемония встречи ограничилась крепкими до боли рукопожатиями.
Был организован небольшой привал, чтобы дать врачу возможность спокойно заняться своими делами.
— Следующую неделю вы проведете в постели, — сообщил он Уилеру, изучив результаты анализов, — но в общем, ничего страшного.
— А я? — поинтересовался Джеймисон.
— С вами все в порядке, доза совсем маленькая. Хватит и пары дней.
— Оно того стоило, — с преувеличенной жизнерадостностью сообщил Уилер. — Армагеддон из первого ряда партера — да за такое что хочешь отдать можно.
Но первой, немного истерической реакции на ободряющее сообщение врача хватило ненадолго.
— А что там говорят по радио? — В голосе астронома звучала озабоченность. — Были еще какие-нибудь атаки?
— Нет, — покачал головой Садлер. — Федерация нигде больше не нападала и вряд ли сможет в будущем. Но главной своей цели она достигла — помешала нам использовать эту шахту. Так что дальше все в руках политиков.
— Послушай, — прищурился Джеймисон, — а ты-то что здесь делаешь?
— Все то же самое, — улыбнулся Садлер. — Расследую ваши обсерваторские дела. Только, как бы это сказать, в более широком плане, чем это считалось.
— А ты, случаем, не радиорепортер? — с подозрением спросил Уилер.
— Ну… не совсем. Я бы предпочел…
— Понимаю, — перебил его Джеймисон. — Ты имеешь какое-то отношение к органам безопасности. Ну, тогда все в порядке.
Понимаешь, раздраженно покосился на него Садлер, ну и понимай себе потихоньку, а вслух орать нечего. Ну что у этого парня за способность ставить людей в неприятное положение?!
— Это не имеет значения, — сказал он вслух. — Но мне нужно составить подробный доклад обо всем, что там происходило. Ведь вы единственные живые свидетели, если не считать команды третьего корабля Федерации.
— Чего и следовало ожидать, — кивнул Джеймисон. — Так значит, «Проект Тор» уничтожен вчистую?