Все эти особенности порою создавали иллюзию безопасности. В скафандре любые повреждения сразу же обнаруживались и устранялись. Порванный же термокостюм воспринимался просто как некоторое неудобство. На него не обращали внимания, пока… пока отмороженные пальцы рук или ног не отваливались сами. Казалось бы, кто осмелится игнорировать предупреждение, что кислород на исходе? Кто отважится уйти за точку невозврата? Но случалось и такое. А отравление аммиаком — далеко не самый приятный способ умереть.
Дункан не позволял тревожным фактам завладевать сознанием, но они всегда маячили где-то на заднем плане. И пока он шел к «червю», давя ногами тонкую кромку, похожую на застывший свечной воск, он автоматически отслеживал местонахождение своих ближайших спутников.
Над ним нависала призрачно-белая, покрытая чешуйками цилиндрическая стена «червя». Чешуйки медленно отслаивались и падали вниз. Дункан стянул рукавицу и голой ладонью коснулся лавовой трубки. Поверхность была тепловатой и слегка вибрировала. Внутри все еще пульсировала горячая жидкость, словно кровь в громадной артерии. Однако сам «червь», находящийся во власти сил поверхностного напряжения и гравитации, уже совершил самоубийство.
Пока его спутники были поглощены измерениями, снимками и сбором образцов, Дункан направился к Концу Света. Он не впервые приезжал сюда, но захватывающее зрелище не утратило своего великолепия.
Почти у самых ног Дункана начинался отвесный склон, уходящий вниз более чем на тысячу метров. Туда упала «голова червя», а обезглавленное «тело» нависло над пропастью, роняя восковые чешуйки. Они исчезали в густом слое облаков. Облака создавали иллюзию твердой поверхности, хотя до настоящей поверхности оставался еще целый километр.
А небо над головой Дункана было удивительно ясным. Даже легкие этиловые облачка не заслоняли яркого (по титанским меркам) солнца. На севере, километрах в тридцати, плавал в дымке конус горы Шеклтон.
— Поторопитесь со снимками, — напомнила ожившая рация. — У вас остается менее пяти минут.
Невидимая громада Сатурна уже надвигалась на Солнце. Дункан благоразумно отошел от края пропасти, не переставая наблюдать за небом. Солнечный свет уходил… И вдруг исчез вовсе. Как всегда, ночь обрушилась на Титан внезапно.
Дункан задрал голову, рассчитывая хотя бы на секунду увидеть знаменитую солнечную корону, но так и не увидел. Мелькнул щербатый край Сатурна. Гигант неумолимо заслонял собой небо. А вдалеке, за Сатурном, виднелась неяркая звездочка, которая вскоре тоже исчезла.
— Затмение продлится двенадцать минут, — сообщил водитель вездехода. — Напоминаю: в темноте легко потерять ориентацию. Поэтому всех, кто не собирается возвращаться на вездеход, прошу как можно дальше отойти от края пропасти.
Дункан едва слышал его слова. У него перехватило горло, словно порвалась маска и он глотнул обжигающего аммиака. Несколько коротких секунд, пока Сатурн не заслонил собой далекую звездочку, Дункан поедал ее глазами. Он продолжал смотреть и потом, когда небо стало совсем черным.
Так впервые в жизни Дункан Макензи увидел Землю.
После трехсот лет строительства космических кораблей, где почти все внутреннее пространство занимали топливные отсеки, «Сириус» представлялся чем-то невероятным. Поражало обилие иллюминаторов, а также люков, расположенных в самых неожиданных частях корабля. Некоторые из них и сейчас оставались открытыми: шла погрузка. «Значит, они все-таки пополняют запасы водорода», — язвительно подумал Дункан. Возможность полета в оба конца без дозаправки многими титанцами воспринималась как пощечина экономике их родной планеты. Правда, ходили слухи, что «Сириус» обладает такой возможностью, но тогда время полета до Земли увеличивается вдвое.
Дункану почти не верилось, что этот, слегка похожий на старинный бочонок, цилиндр с массивным блестящим зонтом радиационного экрана вокруг двигательного отсека — один из самых быстроходных космических кораблей, построенных человечеством. Только беспилотные галактические зонды, рассчитанные на многовековые исследования просторов Вселенной, были способны превзойти максимальную теоретическую скорость «Сириуса» — около одного процента скорости света. В действительности корабль едва достигал и половины процента световой скорости; ведь он нес большой запас топлива, что увеличивало массу и соответственно снижало скорость. Тем не менее путь от Сатурна до Земли занимал двадцать дней, включая небольшой крюк, чтобы обогнуть пояс астероидов. Последнее делалось не столько по астронавигационной необходимости, сколько по причинам психологического характера.
Сорокаминутный перелет до промежуточной орбиты, на которой находился «Сириус», был не первым космическим путешествием Дункана. На этом же шаттле он совершил несколько коротких полетов на ближайшие спутники. Пассажирский флот Титана состоял всего из пяти таких «челноков», и ни на одном из них не было такой роскоши, как искусственная гравитация. Пассажиры пристегивались ремнями безопасности и в таком состоянии находились до конца полета. Любой пассажир, которому захотелось бы поплавать в невесомости, мог это сделать и на борту «Сириуса». Искусственная гравитация устанавливалась лишь после старта и включения двигателя. А до старта оставалось еще около двух часов. Хотя Дункан прекрасно переносил невесомость, он позволил члену экипажа протолкнуть его, словно грузовой пакет, через шлюз.
Было бы чрезмерным ожидать, что юбилейный комитет обеспечит Дункана одноместной каютой. Таких на «Сириусе» имелось всего четыре. Дункан знал, что ему предстоит путешествовать в двухместной. Каюта под номером Л-3 оказалась тесным отсеком с двумя складными койками, двумя шкафчиками, двумя стульями (тоже складными) и экраном обзора, заменяющим иллюминатор. В информационном буклете подробно объяснялось, почему в каютах нет настоящих иллюминаторов. Все объяснения сводились к требованиям безопасности и желанию «предупредить любые случайности, могущие иметь катастрофические последствия». Дункан поморщился. Он не поверил ни единому слову. Может, конструкторы корабля боялись, что пассажиры в припадке клаустрофобии начнут голыми руками разбивать иллюминаторы, пытаясь выбраться наружу?
Туалетный блок помещался не в каюте, а в отдельном отсеке и обслуживал четыре каюты. Не слишком удобно, но ведь это всего на три недели…
Буклет содержал подробную красочную схему корабля, и от ее разглядывания настроение у Дункана несколько улучшилось. Хотя в космосе не существовало ни верха, ни низа, устройство «Сириуса» становилось более понятным, когда корабль изображался в виде круглой десятиэтажной башни. На борту было пятьдесят пассажирских кают, занимающих шестой и седьмой этажи. На пятом этаже располагались салоны, зал отдыха и столовая.
Все остальное пространство корабля было запретным для пассажиров. Восьмой этаж занимали системы жизнеобеспечения, девятый — каюты экипажа, а на десятом находилась командирская рубка, имеющая круговой обзор (там-то иллюминаторы были настоящие). Четвертый этаж занимали кухня и подсобные помещения, третий — склады, второй — танки с топливом. В самом низу помещался двигательный отсек. Устройство корабля представлялось вполне логичным и продуманным, пока Дункан не обнаружил, что помещение для дежурной смены почему-то находится рядом с кухней, врачебный кабинет — на грузовом этаже, а спортивный зал — на этаже систем жизнеобеспечения. Библиотеку и вовсе втиснули в аварийный шлюз между шестым и седьмым этажом.