Гости уселись в глубине библиотеки, откинувшись на спинки кресел, Раджасингх расположился у пульта. И все трое внимательно смотрели на четвертого участника встречи, который стоял неподвижно в центре комнаты.
Слишком неподвижно. Какой-нибудь путешественник во времени, прибывший из прошлого и незнакомый с повседневными чудесами электронной эпохи, решил бы после недолгого замешательства, что видит превосходно выполненную восковую куклу. Однако, присмотрись он повнимательнее, и его непременно смутили бы два обстоятельства. «Кукла» была полупрозрачной, во всяком случае, яркие огни легко просвечивали сквозь тело; а кроме того, ноги у нее как бы растворялись в воздухе над самым ковром.
— Узнаете вы этого человека? — спросил Раджасингх.
— В жизни его не видел, — мгновенно отозвался Саратх. — И это ради него ты вызвал меня из Махарамбы? Мы только-только собрались вскрывать усыпальницу…
— А мне, — вмешалась Максина Дюваль, и в ее знаменитом контральто проскользнула нотка легкого раздражения, способная любого (кроме таких толстокожих, как профессор Саратх) аккуратненько поставить на отведенное ему в ее присутствии место, — мне пришлось покинуть мой тримаран в самом начале гонок по озеру Саладин. Само собой разумеется, я знаю доктора Моргана. Уж не задумал ли он строить мост с Тапробана в Индустан?..
Раджасингх рассмеялся.
— Да нет, мы уже двести лет вполне обходимся дамбой. Извините, что вытащил вас сюда; впрочем, вы, Максина, обещали выбраться ко мне в гости столько раз, что я сбился со счета.
— Признаю свою вину, — вздохнула она. — Так неотлучно торчу у себя в студии, что подчас совершенно забываю об ином, настоящем мире и о населяющих его тысячах закадычных друзей и миллионах близких знакомых.
— К какой же категории вы относите доктора Моргана?
— Встречалась с ним раза три-четыре. После завершения Гибралтарского моста мы брали у него большое интервью. Весьма незаурядный тип.
«Ого, — подумал Раджасингх, — в устах Максины это прямо-таки комплимент…» Вот уже более трех десятилетий она являлась, пожалуй, одной из самых уважаемых представительниц своего нелегкого ремесла. Она была обладательницей всех высших профессиональных наград: Пулитцеровской премии, специального приза всемирной «Глобал таймс», премии Фроста. И это лишь надводная часть айсберга: совсем недавно, к примеру, она временно отказалась от активной работы, подписав контракт на двухлетний курс лекций на факультете электронной журналистики Колумбийского университета.
Все эти почести несколько смягчили ее нрав, хотя и не избавили от склонности к язвительным остротам. В свое время она пылко воскликнула: «Поскольку женщинам предоставлено исключительное право рожать детей, то, надо думать, милосердная природа приберегла какую-нибудь привилегию и для мужчин. Только я что-то не соображу какую». Теперь она волей-неволей утратила былую непримиримость — и тем не менее недавно отхлестала подвернувшегося под горячую руку директора-распорядителя: «Я женщина, черт возьми, а не просто фамилия в картотеке!..»
В том, что она женщина, никто не посмел бы усомниться: она была замужем четыре раза, а о том, каких она подбирает
себе ассистентов, ходили легенды. От ассистентов-операторов, независимо от пола, требовались молодость и атлетизм: бегать с оборудованием весом до двадцати килограммов — не шутка. Ассистентами Максины Дюваль выступали неизменно мужчины и неизменно самые красивые; в телевизионных кругах ходила давняя эпиграмма: «Коль не красавец ты, едва ль тебя заметит М. Дюваль». Эпиграмма была в сущности беззлобной: Максину любили даже ее профессиональные противники, даже те, кто ей смертельно завидовал.
— Гонок, конечно, жаль, — бросил Раджасингх, — хотя позвольте напомнить, что «Марлин-три» уверенно выиграл и без вас. Думаю, чуть позже вы оба согласитесь, что эта встреча гораздо важнее… Впрочем, пусть Морган скажет сам за себя.
Раджа нажал на кнопку проектора, и неподвижная фигура возродилась к жизни.
— Меня зовут Вэнневар Морган. Я занимаю пост главного инженера наземных проектов Всемирной строительной корпорации. Последний из моих осуществленных проектов — Гибралтарский мост. Но сегодня я хочу рассказать о новом замысле, несравненно более честолюбивом.
Раджасингх посмотрел на собеседников. Морган, как и следовало ожидать, взял их за живое.
Откинувшись в кресле, отставной дипломат готовился вновь выслушать инженера, вновь оценить его невероятную идею. «Странно, — мелькнула мысль, — до чего же быстро мы свыклись с условностями такой заочной беседы и перестали обращать внимание на очевидные погрешности». Ни тот факт, что Морган «двигался», не сходя с места, ни вопиющие искажения перспективы, если «действие» развертывалось за пределами четырех стен, не в силах были разрушить стойкое ощущение реальности.
— Миновали уже почти два столетия космической эры. И с каждым годом наша цивилизация все в большей мере зависела от роя спутников, обращавшихся вокруг Земли. Всемирная связь, предсказание погоды и управление ею, разведка полезных ископаемых и ресурсов океана, информационная служба — случись что-нибудь с космическими системами, обслуживающими эти и другие потребности человека, мы тут же скатились бы обратно к средневековью. Неизбежный хаос, эпидемии, голод свели бы на нет все наши достижения.
А если бросить взгляд за пределы Земли, то люди уже основали экономически самостоятельные колонии на Марсе, Меркурии и на Луне, разрабатывают неисчислимые богатства пояса астероидов и вплотную подошли к зарождению межпланетной торговли. Пусть это заняло чуть больше времени, чем рассчитывали оптимисты, но сегодня всем и каждому ясно, что завоевание воздуха действительно явилось лить скромной прелюдией к завоеванию космического пространства.
Однако ныне мы столкнулись с серьезнейшей проблемой, которая стала без преувеличения преградой на пути прогресса. Спору нет, усилиями ученых нескольких поколений ракета превратилась в надежное средство сообщения…
— Он что, решил изобрести велосипед? — пробормотал Саратх.
— …и тем не менее космические корабли до сих пор крайне неэффективны. Хуже того, они разрушительно действуют на окружающую среду. Несмотря на все попытки придерживаться точно рассчитанных входных коридоров, грохот взлетов и посадок тревожит миллионы людей. Отработанные газы, скопившиеся в верхних слоях атмосферы, уже вызывают перемены климата, которые могут иметь самые плачевные последствия. Вспомните хотя бы повсеместное распространение рака кожи в двадцатых годах и астрономическую стоимость химикатов, использованных для восстановления ионосферы.
И все же если мы проанализируем существующие сегодня тенденции, то убедимся, что интенсивность космических перевозок к концу столетия должна повыситься еще на пятьдесят процентов. И это уже невыполнимо без катастрофического ущерба для нашего образа жизни, а может статься, и без угрозы для самого нашего существования. Конструкторы ракет просто не в силах предложить нам ничего нового — они почти достигли пределов КПД, установленных законами физики.