Лондонское метро даже после полутора веков существования осталось лучшей транспортной системой в мире и доставило Саундерса к месту назначения менее чем через десять минут после отправления из Паддингтона. За десять минут «Кентавр» мог пролететь девяносто тысяч километров, но в космосе, в конце концов, несколько просторнее, чем здесь. Да и орбиты кораблей запутаны меньше, чем улицы, по которым Саундерс добирался до отеля. Все попытки спрямить улицы Лондона неизменно оканчивались крахом, и на последнюю сотню метров путешествия у него ушло пятнадцать минут.
Он стянул пиджак и благодарно растянулся на кровати. Его ждут три спокойных беззаботных дня. В такое с трудом верилось.
И не напрасно. Едва он облегченно выдохнул, зазвонил телефон:
— Капитан Саундерс? Я так рад, что мы вас отыскали. Я с Би-би-си. У нас есть программа «Гость города», и мы хотим вам предложить…
Стук захлопнувшегося люка показался Саундерсу приятнейшим за последние несколько дней звуком. Теперь он в безопасности: никто до него не доберется в этой бронированной крепости, которая вскоре окажется далеко в просторах космоса. Дело было вовсе не в том, что с ним скверно обращались: наоборот, с ним обращались слишком хорошо. Он четыре раза (или пять?) появлялся в различных телепрограммах, сбился со счета, попытавшись вспомнить, на скольких приемах побывал, приобрел несколько сотен новых друзей и (как подсказывала распухшая от впечатлений голова) позабыл всех старых.
— Кто пустил слух, — поинтересовался он у Митчелла, встретившись с ним в порту, — будто англичане замкнуты и холодны? Да помогут мне небеса, если я когда-либо повстречаю экспансивного англичанина.
— Насколько я понял, вы хорошо провели время.
— Спросите меня завтра. Возможно, к тому времени я успею восстановить душевное равновесие.
— Вчера вечером я вас видел по телевизору, — заметил Чамберс. — У вас был очень усталый вид.
— Спасибо: как раз подобного утешения мне сейчас и не хватало. Хотел бы я посмотреть, как вы отыскиваете синоним к слову «скучный», если накануне легли спать лишь в три часа ночи.
— Пресный, — тут же предложил Чамберс.
— Вялый, — не остался в долгу Митчелл.
— Вы выиграли. А теперь давайте проведем генеральную проверку и посмотрим, как справились с работой инженеры.
Усевшись перед панелью управления, Саундерс быстро превратился в квалифицированного специалиста. Он снова был дома, а на тренировках он время зря не тратил. Саундерс точно знал, что следует делать, и выполнял все с автоматической точностью. Сидящие по бокам от него Митчелл и Чамберс проверяли свои инструменты и переговаривались с диспетчерской.
На сложную предполетную проверку у них ушел почти час. Когда последняя страница инструкций украсилась последней подписью, а последняя красная лампочка на контрольной панели сменилась зеленой, Саундерс устало откинулся на спинку кресла и закурил. До взлета осталось десять минут.
— Когда-нибудь, — сказал он, — я вернусь в Англию инкогнито и попробую узнать главный секрет англичан. Не понимаю, как вы ухитрились затолкать столько людей на маленький остров и не дали ему утонуть.
— Ха, — фыркнул Чамберс. — Видели бы вы Голландию. По сравнению с ней в Англии просторно, как в Техасе.
— И еще этот ваш интерес к королевской семье. Знаете, где бы я ни был, меня обязательно спрашивали, как мне понравился принц Генри, о чем мы разговаривали, согласен ли я с тем, что он очень приятный парень, и так далее. Если честно, меня от этого уже тошнит. Не понимаю, как вы ухитряетесь выдерживать такое вот уже тысячу лет?
— Не думайте, будто королевская семья была настолько популярна всегда, — ответил Митчелл. — Помните, что стало с Чарльзом Первым? И кое-что из того, что мы говорили о ранних Георгах, звучит столь же грубо, как и то, что говорили позднее ваши соотечественники.
— Так уж вышло, что нам нравятся традиции, — добавил Чамберс. — Мы не боимся изменений, когда для них наступает время, но в том, что касается королевской семьи… что ж, это явление уникальное, и мы им весьма гордимся. Примерно так, как вы гордитесь статуей Свободы.
— Не очень удачный пример. Я не считаю правильным возносить людей на пьедестал и относиться к ним так, точно они… полубоги. Возьмите, к примеру, принца Генри. Как думаете, появится ли у него когда-нибудь шанс заниматься тем, чего ему действительно хочется? Когда я был в Лондоне, то трижды видел его по телевизору. Первый раз он открывал где-то новую школу, затем произносил речь перед почтенным обществом рыботорговцев в Зале гильдии (клянусь, я ничего не сочиняю!), а потом принимал приветственный адрес от какого-то провинциального мэра. Да я лучше в тюрьму сяду, чем соглашусь на такую жизнь. Ну почему вы не можете оставить бедного парня в покое?
Митчелл и Чамберс впервые не приняли вызов, сохранив несколько напряженное молчание. Поделом мне, решил Саундерс. Нечего было распускать язык; теперь я задел их чувства. Надо было вспомнить где-то прочитанный совет: «У британцев есть две религии — крикет и королевская семья. Никогда не пытайтесь критиковать любую из них».
Неловкое молчание прервал голос диспетчера космопорта:
— Башня — «Кентавру». Ваша взлетная трасса чиста. Взлет разрешается.
— Программа взлета запущена! — ответил Саундерс, щелкая главным переключателем. Затем он откинулся на спинку кресла, обозревая всю панель управления. Руки с пульта он убрал, но был готов к мгновенным действиям.
Он был напряжен, но полностью уверен в себе. Сейчас кораблем командовал мозг, возможности которого превосходили способности человеческого, — мозг из металла, кристаллов и мгновенных потоков электронов. При необходимости капитан мог взять управление на себя, но он и прежде никогда не поднимал корабль вручную и не ожидал, что ему когда-либо придется это делать. Если автоматика откажет, он отменит старт и подождет, пока техники ликвидируют неисправность.
Включился главный генератор поля, и «Кентавр» утратил вес. Корпус и каркас корабля протестующе застонали, когда их внутренние напряжения перераспределились. Изогнутые балки стартовой колыбели избавились от нагрузки; теперь малейший порыв ветра мог унести грузовой корабль в небо.
— Ваш вес равен нулю. Проверьте калибровку, — приказал диспетчер.
Саундерс взглянул на приборы. Направленная вверх тяга поля сейчас точно уравновешивала вес корабля, и показания индикатора тяги должны совпасть с суммарной массой корабля и груза. По крайней мере, однажды эта проверка выявила наличие «зайца» на борту корабля — чувствительности приборов для этого хватало.
— Миллион пятьсот шестьдесят тысяч четыреста двадцать килограммов, — прочитал Саундерс показание индикатора тяги. — Очень неплохо, совпадает с расчетной с точностью плюс-минус пятнадцать килограммов. У меня впервые недогрузка. Мог бы прихватить побольше сладостей для своей пухленькой подружки в Порт-Лоуэлле, Митч.
Второй пилот кисло улыбнулся. У него до сих пор тянулся роман с девушкой на Марсе, с которой он познакомился заочно, после чего приобрел совершенно ненужную ему репутацию любителя изящных блондинок.