И еще одно мы понимали абсолютно неправильно. Мы думали, что они возвращались в воду, чтобы спать. Но на самом деле они возвращаются, чтобы есть, а спят, когда выбираются на землю! Мы могли бы догадаться по их структуре — этой сети из ветвей, — что они поедатели планктона…
Я спросил Дейва относительно иглу, которые они построили. Не являются ли они признаком технологического прогресса? И он сказал: нет, они всего лишь адаптировали структуру, которую создают на морском дне для защиты от различных хищников — особенно некоторых, напоминающих летящий ковер размером с футбольное поле…
Тем не менее, есть одна область, в которой они проявили инициативу и даже творческий потенциал. Они очарованы металлами, возможно, потому что их не существует в чистом виде в океане. Поэтому и был разобран «Цянь», то же самое происходило со случайными зондами, которые опускались на их территорию. Что они делают с медью, бериллием и титаном, которые собирают? Я боюсь, ничего полезного. Они складывают это все в одну фантастическую кучу, которую продолжают и продолжают собирать. Может быть они развивают свои эстетические чувства — я видел худшее в Музее Современного Искусства… Но у меня возникла другая теория. Вы когда-либо слышали о культах карго? В двадцатом веке некоторые из самых примитивных племен, которые тогда все еще существовали, делали искусственные самолеты из бамбука в надежде привлечь больших небесных птиц, иногда приносящих им замечательные подарки. Возможно, у европеанцев возникла та же самая идея.
Теперь по поводу вопроса, который Вы продолжаете мне задавать… Что такое Дейв? И как он и ХЭЛ стали тем, что они представляют собой теперь?
Очевидный ответ, конечно, будет таким, что оба они скопированы или смоделированы в гигантской памяти Монолита. Большую часть времени они неактивированы; когда я спросил об этом Дейва, он сказал, что его «разбудили» — это его собственное слово — на пятьдесят лет единственный раз за тысячелетие, прошедшее с его — или ее? — метаморфозы.
Когда я спросил, не обижается ли он на этот поворот в его жизни, он ответил: «Почему я должен на это обижаться? Я полностью выполняю свои функции.» Да, это прозвучало точным подобием ХЭЛа! Но я верю, что это все — таки был Дейв, если между ними теперь есть хоть какое — то различие.
Помните аналогию со Швейцарским Армейским ножом? Хэлмен — один из несметного числа компонентов этого космического ножа.
Но он не является полностью пассивным инструментом: когда он бодрствует, то имеет некоторую автономию, некоторую независимость, возможно в пределах, ограниченных набором основных управляющих команд Монолита. В течение столетий его использовали как своего рода интеллектуальный зонд для исследований Юпитера, как вы только что видели, а также Ганимеда и Земли. Это подтверждается теми таинственными случаями во Флориде, о которых сообщили старая подруга Дэйва и медсестра, которая заботилась о его матери всего за мгновение до ее смерти… а также то, с чем столкнулись в Анубис — сити.
И это также объясняет другую загадку. Я прямо спросил Дейва: почему мне было разрешено приземлиться на Европе, тогда как всех прочих отклоняли обратно на протяжении столетий? Я ожидал абсолютно того же!
Ответ до смешного прост. Монолит время от времени использует Дэйва — Хэлмена, чтобы не выпускать нас из поля зрения.
Дейв знал все о моем спасении, даже видел некоторые интервью, которые я дал средствам массовой информации на Земле и на Ганимеде. Должен сказать, что меня немного задело то, что он не предпринял никакой попытки войти со мной в контакт! Но по крайней мере он включил зеленый свет, когда я прибыл…
Дим, у меня все еще есть сорок восемь часов до того, как «Сокол» улетит — со мной или без меня! Я не думаю, что они понадобятся мне теперь, когда я вступил в контакт с Хэлменом; мы также легко можем поддерживать контакт и в Анубисе… если он того захочет.
Я стремлюсь вернуться в «Граннимед» настолько быстро, насколько это возможно. «Сокол» — прекрасный космический кораблик, но его сантехника оставляет желать лучшего: здесь начинает пахнуть, и я с нетерпением ожидаю момента, когда смогу принять душ.
Весь в ожидании встречи, особенно с Тэдом Каном.
Мы должны о многом поговорить прежде, чем я вернусь на Землю.
ПЕРЕДАТЬ
ЗАПОМНИТЬ
Упорный труд не избавляет от ошибок;
Хотя над морем идет дождь, оно все еще соленое.
А.Е. Хаусман, Поэмы
В целом, это были интересные, но не наполненные событиями десятилетия, отмеченные радостями и горестями, которые Время и Судьба несут всему человечеству. Самые значительные из них всегда случались неожиданно; до того, как Пул покинул Ганимед, он отклонил бы саму эту идею, как совершенно нелепую.
В высказывании о том, что долгая разлука заставляет сердце быть более любящим, оказалось много правды. Когда они снова встретились с Индрой Уоллис, то обнаружили, что, несмотря на подтрунивание и случайные разногласия, были более близки, чем воображали. Одно привело к другому, в том числе, к их взаимной радости, к Дон Уоллис и Мартину Пулу.
Было слишком поздно начинать семейную жизнь, даже не затрагивая небольшого вопроса о тысяче лет. Профессор Андерсон предупредил их, что это может стать вообще невозможным. Или еще хуже…
— Вам повезло гораздо больше, чем вы думаете, — сказал он Пулу. — Радиационное повреждение оказалось удивительно низким, и мы смогли восстановить все существенное из вашей неповрежденной ДНК. Но пока мы не проделаем необходимые тесты, я не могу гарантировать целостность генетической информации. Так что наслаждайтесь, но не обзаводитесь семьей, пока я не дам согласия.
Тесты отнимали много времени, и выяснилось, что необходим дальнейший ремонт, как и опасался Андерсон. Было одно, но очень важное препятствие — нечто, не дающее шансов на выживание будущему ребенку, если разрешить процессу развиваться в течение нескольких первых недель после зачатия — но Мартин и Дон оказались совершенны, с абсолютно правильным количеством голов, рук и ног. Они также были умны и красивы и едва сумели избежать того, чтобы быть испорчеными своими безумно любящими родителями, которые продолжали оставаться лучшими друзьями даже тогда, когда через пятнадцать лет каждый из них снова предпочел независимость. Благодаря высокой оценке их Социальной Значимости им позволили бы завести еще одного ребенка, но они решили более не испытывать свою удачу.
Одна трагедия омрачила личную жизнь Пула в этот период, а в действительности потрясла всю Солнечную систему. Капитан Чандлер и вся его команда погибли, когда ядро кометы, которую они изучали, внезапно взорвалось, до такой степени разрушив «Голиаф», что было найдено всего лишь несколько фрагментов. Такие взрывы, вызываемые реакциями нестабильных молекул, существующих при очень низких температурах, были хорошо известной опасностью для ловцов комет, и Чандлер за свою карьеру сталкивался с ней несколько раз. Никто никогда не узнает точных обстоятельств, которые привели к тому, что такой опытный космонавт оказался застигнут врасплох.