Километровые потоки пламени устремились, танцуя, с Большого рога к малым. Затем они вновь пришли в размеренное вращение, словно танцоры-невидимки взмахивали своими лентами вокруг электрического майского дерева [15] . Но на этот раз танцоры кружились все быстрее и быстрее, пока ленты не слились в искрящийся конус огня.
Зрелище рождало благоговейный страх, как ни одно из величественных зрелищ, которых здесь было немало; к тому же оно сопровождалось отдаленным грохочущим громом, еще усугублявшим впечатление неукротимой силы. Спектакль продолжался около пяти минут — и оборвался так резко, будто кто-то где-то повернул выключатель.
— Хотел бы я знать, как истолкуют это в Комитете по проблемам, — проговорил Нортон, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Кто рискнет выдвинуть какую-нибудь теорию?
Ответить никто не успел — в разговор ворвались возбужденные голоса группы наблюдения.
— «Резолюшн»! У вас все в порядке? Вы заметили?..
— Что мы должны были заметить?
— Мы решили, что это землетрясение. В ту самую минуту, как прекратился фейерверк.
— Причинен ли ущерб?
— Вряд ли. Оно не отличалось особой силой, просто нас слегка тряхнуло…
— Мы ничего не почувствовали. Да и не могли почувствовать — мы же в открытом море.
— Ну конечно, это был глупый вопрос. Теперь у нас вроде все спокойно… до следующего происшествия.
— Вот именно, до следующею происшествия, — откликнулся Нортон.
Тайны Рамы множились час от часу; чем больше люди открывали здесь нового, тем меньше понимали.
Внезапно с кормы донесся крик:
— Шкипер, взгляните! Вон туда, на небо!..
Нортон поднял глаза и поспешно обвел взглядом окружность моря. Но ничего особенного не заметил, пока не запрокинул голову и не увидел ту часть моря, что висела над ними в зените.
— Мой бог, — только и прошептал он, поняв, что «следующего происшествия» долго ждать не придется.
По дуге Цилиндрического моря мчалась приливная волна.
Даже в эту минуту величайшего потрясения первой мыслью Нортона было убедиться в безопасности своего корабля.
— «Индевор»! — вызвал он. — Доложите обстановку!
— Все в порядке, шкипер, — последовал спокойный ответ старшего помощника. — Был легкий толчок, но он не мог причинить вреда. Наблюдается небольшое изменение ориентации — по докладу штурмана, примерно ноль целых две десятых градуса. Он предполагает также, что несколько изменилась скорость вращения — точные данные будут через две-три минуты.
«Итак, началось, — сказал себе Нортон, — и гораздо раньше, чем мы ожидали: до перигелия, до наиболее логичной точки перемены орбиты, еще далеко… Тем не менее начался какой- то маневр — это несомненно, и не исключено, что последуют новые толчки…»
Результат первого толчка был с определенной очередностью запечатлен на изогнутой водной глади, которая, казалось, неустанно падает с неба. До волны оставалось около десяти километров, и она шла на них, развернувшись во всю ширину моря от северного до южного берега. Вблизи суши волна поднималась стеной белой пены, а в открытом море снижалась до еле видимой синей линии, движущейся куда быстрее, чем буруны на флангах. Тормозящее действие прибрежных отмелей изгибало волну дугой, и центральная ее часть убегала все дальше и дальше вперед.
— Сержант, — властно произнес Нортон, — это по вашей части, Что можно предпринять?
Руби Барнс замедлила ход до полной остановки и впилась в волну оценивающим взглядом. Нортон порадовался, заметив, что лицо отражает не тревогу, а заинтересованность, своего рода предвкушение, как у опытного борца перед схваткой.
— Жаль, что у нас нет эхолота, — отозвалась она. — Если мы в глубокой воде, то и беспокоиться не о чем.
— Значит, мы в безопасности? До берега четыре километра…
— Надеюсь, что да, но еще присмотрюсь…
Руби вновь дала суденышку ход, развернула «Резолюшн» и направила его навстречу приближающейся волне. По оценке Нортона, от центральной, самой стремительной ее части их отделяло теперь меньше пяти минут, но и он уже понял, что как раз эта часть не представляет опасности. Просто-напросто рябь, не достигающая и метровой высоты, — плот разве что покачнется. Подлинная угроза заключается вовсе не в ней, а в горах пены, что остались далеко позади.
И тут — тут буруны внезапно появились и в центре моря. Волна, по-видимому, уперлась в подводную стену протяженностью в несколько километров, верхний край которой почти достигал поверхности. А буруны на флангах как по команде опали — там теперь была, очевидно, глубокая вода.
«Волноломы, — догадался Нортон. — В точности такие же, как в топливных баках «Индевора», только в тысячу раз крупнее. Наверное, их здесь множество по всему морю, чтобы как можно быстрее гасить любую возникшую на нем волну. Существенный вопрос: не находимся ли мы точно над таким же волноломом?..»
Руби Барнс опередила его ровно на одно мгновение. Она опять остановила «Резолюшн» и выбросила якорь. Якорь нащупал дно в каких-то пяти метрах.
— Вытягивайте! — крикнула она товарищам. — Надо убираться отсюда!..
Нортон охотно согласился с ней, однако если уходить, то в каком направлении? Руби двинулась полным ходом навстречу волне, до которой оставалось всего пять километров. Теперь капитан не только видел, но и слышал ее приближение — этот отдаленный рокот он не спутал бы ни с чем, хотя никак не ожидал услышать столь земной звук в пределах Рамы. Но вот звук изменился, стих — в центре волна опала снова, зато поднялась по сторонам.
Он попытался определить интервал между волнами, исходя из догадки, что они размешены равномерно. Получалось, что впереди есть еще один; если удалось бы удержать плот в глубокой воде, вдали от искусственных мелей, они были бы в безопасности.
Руби застопорила винт и опять вытравила якорь. Цепь ушла под воду на тридцать метров, а дна так и не коснулась.
— Порядок, — заявила морячка со вздохом облегчения, — Но мотор глушить я все-таки не буду…
И вновь пена вздымалась лишь вдали у побережий, а посредине море совсем успокоилось, если не считать бегущей навстречу плоту невинной синенькой полоски ряби. Осторожный кормчий Руби Барнс удерживала «Резолюшн» на поперечном курсе, готовая в любую секунду дать полный ход.
Затем в каких-то двух километрах от них море начало пениться с новой силой. Оно горбатилось яростными белыми гривами, и рев его, казалось, заполнил весь мир. Во всю ширину Цилиндрического моря, словно лавина, грохочущая по горному склону, неслись валы, самого малого из которых было достаточно, чтобы прикончить их утлое суденышко.