— Великолепно, — сказал Гуднайт. — Я смотрю на эту проклятую скалу, и она вся черная, черная, черная.
— Я только что взорвала старую крепкую-крепкую скалу, которая, похоже, видна на этом экране… Теперь, наверное, надо исследовать эти куски породы… Хм-м-м…
— Пустышка. Что, проверим другую скалу?
— Книга так и советует.
— Господи Иисусе, — вздохнул наконец Гуднайт. — Вся шахтерская работа заключается в том, чтобы наблюдать, как камни превращаются в песок.
— Как только мы найдем что-то стоящее, все будет хорошо, — сказала Рисс. — Так что надо продолжать.
— Не знаю, что за это получают шахтеры, — сказал Гуднайт. — Никакой зарплаты не хватит.
Случайно они нашли глыбу, которая казалась обнадеживающей. Но визуальных подтверждений, о которых говорилось в руководстве для шахтеров, не было.
Рисс просверлила несколько глыб и поняла, что напрасно теряет время. Они двинулись дальше.
— Не могу поверить, — сказал Гуднайт. — Этот кусок действительно выглядит как камень-эталон. Суммарная плотность семьсот восемьдесят четыре. Что дальше?
Глыба была раз в шесть больше их корабля.
— Мы надеваем скафандры, выходим и берем образцы. Ты просверлишь несколько отверстий здесь, а я — с другой стороны.
— Звучит не очень привлекательно, как само слово «работа», — проворчал Гуднайт, но начал залезать в свой скафандр.
Рисс последовала его примеру, и, нагруженные всевозможными инструментами, они вышли из корабля и поплыли к глыбе, и прикрепили ее накрепко к кораблю, когда долетели.
Гуднайт работал отбойным молотком, а отколотые носил к кораблю. Даже он мог на глаз отличить вкрапления нужной руды от пустой породы.
Монотонность работы его угнетала, и он чувствовал, как вибрация молотка проникает через скафандр; у него тряслись руки и даже мозги. Это немного напоминало музыку, под которую он когда-то танцевал.
Он положил еще один кусок породы на корабельный захват. Тот втянулся в хранилище. Гуднайт пошел за другим куском породы, и в этот момент включилась рация.
— Вот черт! — услышал он тихий возглас Рисс.
— Что случилось?
— Думаю… лучше тебе самому подойти.
Гуднайт решил, что она пробила молотком дырку в скафандре, что часто случается с людьми, когда они вдруг оказываются в безвоздушном пространстве.
Он оттолкнулся от поверхности и с помощью небольшого двигателя скафандра полетел вокруг астероида. Очень хотелось включить двигатели на полную мощность, но он прекрасно понимал, что может улететь в открытый космос — из-за малой массы астероида ускорение для преодоления его гравитации не превышало одного метра в год.
Рисс праздно витала сразу за скалой.
— С тобой все в порядке?
— Все хорошо, — хихикнула она. — Думаю, даже просто замечательно.
Гуднайт начал раздражаться:
— Так в чем проблема?
— Смотри.
Он посмотрел.
— Камень, — сказал он.
— Да, — почти благоговейным голосом проговорила она. — Черный камень с маслянистым блеском.
— Богатая руда?
— Никакая не руда, олух, — сказала она. — Это алмаз.
— Алмаз? А почему он не блестит? Где искорки?
— Сейчас позовем ювелира, придурок. Ты думаешь, алмазы так и валяются ограненными?
— Черт их знает, — сказал Гуднайт. — Я никогда к этим камешкам интереса не испытывал, пока они не оказывались в чужом сейфе или в витрине шикарного бутика.
— Это алмаз, — сказала Рисс. — Скорее всего, кимберлитовая трубка… Она уходит… Не знаю, как глубоко… Обычно алмазная трубка образуется в недрах планеты под воздействием высокой температуры и давления, и в ней находятся целые грозди алмазов. А это… по крайней мере то, что мы видим… один из самых больших камней…
— Ну-ка, — сказал Гуднайт. Он подплыл и пощупал камень. — Вот это да!
— И еще не известно, как глубоко эта трубка уходит, — мечтательным голосом промолвила Рисс.
— Ты хочешь сказать, что мы богачи?
Я хочу сказать, что кое-кто богач. Кто-то один. И это человек женского пола.
— Ну, и насколько он богат?
— Не знаю. Давай выковыряем этот камень и вернемся на корабль. Похоже, мне надо выпить.
— До сих пор не могу в это поверить, — сказал Чес Гуднайт. Осколок кристалла лежал на штурманском столе «Банкрота». Очищенный ультразвуком, алмаз теперь поблескивал. Гуднайт был под таким сильным впечатлением от случившегося, что даже не взял его в руки.
— Ну, и что мы имеем? — спросил он.
Рисс постучала по клавиатуре, покачала головой, глядя на экран.
— Судя по тому, что мне удалось узнать, этот камешек, примерно в три тысячи карат, не самый большой в мире, но, безусловно, входит в первую десятку.
— Ого, — благоговейно протянул Гуднайт. — Так что теперь нам деньги «Транскотина» не нужны. Мы можем сказать моему братцу, чтобы он парился в своем кабинете сколько угодно, а сами вернемся на Тримальчио и будем купаться в роскоши.
— Могу ли я осведомиться, — ласковым голосом промолвила Рисс, — что ты подразумеваешь под словом «мы»? Это я, я одна его нашла.
— Но мы же партнеры?
— И это где-нибудь записано? — спросила она. — О да. Ты же только что сказал: «Будем купаться в роскоши». Помню, как я сидела голодная в ресторане на Тримальчио. Кто-то там оставил голографический рекламный проспект, и я его подобрала. Это были виды продающегося острова, полного дворцов и слуг. Как раз то, что мне надо, чтобы встретить старость.
— Дорогуша, — сказал Гуднайт, — давай лучше поговорим о доверии и дружбе.
— А кто собирался кинуть нас на Пуше? И что было бы, если бы мы не подсунули этому человеку фальшивое удостоверение?
— Ну, это было совсем другое дело! — сказал Гуднайт. — К тому же предполагается, что вы ничего об этом не знаете.
— Дружок, — Рисс похлопала Гуднайта по плечу, — когда же ты наконец поймешь, что мы знаем о тебе абсолютно все?
Гуднайт покраснел.
Рисс взяла кристалл и покачала головой.
— Знаешь, всю мою чертову жизнь все говорили о моей дурацкой честности. «Космос-Риск» эту достойную традицию продолжает. Думаю, лучше сейчас этот разговор прекратить, отвезти алмаз в Шиол и припрятать до поры. Может быть, надо это проделать вместе с Кинг. Я что-то не очень доверяю Фредди.
— Или с Гроком, — сказал Гуднайт. — Похоже, его деньги не волнуют.
— Может, и с Гроком, — согласилась Рисс. — Лучше сделать так, чем совсем потерять камень.