Гуднайт стрелял глазами, пытаясь узнать в толпе тех, кто мог служить Маргатроиду.
Мичел, все еще страдая клаустрофобией, старалась подавить страх в этой металлизированной клоаке, чтобы быть достойной бодрого Гуднайта.
Они нашли не то ресторан, не то таверну, которую им рекомендовал продавец из магазина. На ней была вывеска «У Супи», и она была самой большой на Альфе Сорок Семь.
Подобно другим деловым и жилым зданиям на астероиде, «У Супи» была из чего-то перестроена. В ней было несметное множество переходов, закоулков, комнаток, коридорчиков, отходивших от основного зала, в котором полдюжины барменов, одетых в архаические черные брюки, рубашки с длинными рукавами и черные галстуки-бабочки, обслуживали посетителей.
С одной стороны находилась длинная зала, и Рисс увидела в ней дюжину женщин, потягивающих напитки и высматривающих посетителей побогаче.
Рисс справедливо решила, что они не станут рассматривать ее в качестве конкурентки.
Гуднайт подошел к стойке в центре, из-за которой на него весьма надменно смотрел метрдотель, но тот вдруг улыбнулся.
— О-о… мсье…
— Атертон, — сказал Гуднайт. — Атертон и Смидли.
Рисс постаралась скрыть удивление.
— Конечно, конечно, — засуетился метрдотель. — Вы только сегодня прибыли на Альфу Сорок Семь, и мы надеемся, что вам у нас понравится.
— Уверен, что так и будет, — сказал Гуднайт. — Мы получили деньги за руду; и хотим поскорее от них избавиться.
— О! Тогда вас должен заинтересовать наш игровой зал, в соседнем помещении.
— Может быть. После ужина.
Метрдотель проводил их к столу, и тут же рядом откуда ни возьмись появился официант.
— «У Супи» сочтет за честь предложить вам выпивку, — сказал метрдотель. — В надежде на долгое и взаимоприятное сотрудничество.
— Мне бурбон «Сазарак», — сказал Гуднайт.
— Я бы предпочла, — сказала Рисс, — «Пылающее завтра».
Официант и глазом не моргнул:
— Ваш заказ будет немедленно исполнен.
— Один вопрос, — начал Гуднайт.
— Нет, я первая, — сказала Мичел. — Почему ты выбрал для легенды фамилию Атертон? Не подумал, что кто-нибудь вспомнит о пещере и базе Маргатроида?
— Наплевать, — беззаботно сказал Гуднайт. — Мне до смерти надоело прятаться по углам, и я не задумываясь пристрелю любого врага.
— Не знаю, не знаю, — сказала Мичел. — Думаю, не стоит быть таким самоуверенным, пока не знаешь правил игры.
— Может быть, — сказал Гуднайт. — Надеюсь, больше вопросов не будет?
— Как бы не так. Почему я должна носить это имя — Смидли? Как-то глупо звучит.
Гуднайт рассмеялся:
— Тебе все не нравится, что от меня исходит. А я ведь так хорошо себя веду рядом с тобой, и уже долго.
Подошел официант с напитками — для Рисс в большом бокале, высотой почти до ее губ.
Официант чиркнул спичкой, настоящей деревянной спичкой, и из бокала взметнулось пламя до самого потолка.
— Настоящий пунш, — объяснил Гуднайт. — Что там?
— Разные ликеры, — сказал официант. — Вкус… интересный.
Рисс быстро накрыла ладонью бокал, и пламя погасло. Она отпила немного и улыбнулась.
— Очевидно, напиток хорошо знаком мадам, — уважительно промолвил официант. Он вытащил откуда-то у себя из-за спины меню и положил перед ними. — Я вернусь через несколько секунд.
— Ну, что тут такого особенного… — Гуднайт взял бокал Рисс и пригубил, потом открыл рот и два или три раза беззвучно втянул воздух.
— Что, пронимает? — спросила Рисс.
— Да… до самого пупка… и если я еще раз вздохну… в этом столетии… — пробормотал Гуднайт.
Рисс хотелось отведать чего-нибудь редкого и дорогого, желательно двигающегося и живого. Она с насмешкой отослала назад первую порцию мяса за жесткость, правда, через секунду смягчилась.
Гуднайт, который заказал сдобренное пряностями филе птицы, наблюдал, как Рисс ест.
— Как супермен, — сказал он.
Рисс кивнула.
— Когда я оказываюсь на твердой… на полутвердой земле, мне хочется получить компенсацию за все эти питательные тюбики.
Они продолжили трапезу, болтая ни о чем.
Гуднайт рассказал, как он прошелся по помещениям отеля, когда ждал, пока она соберется.
— Ну и как, — спросила Рисс, — не высмотрел там какую-нибудь особу с большим жемчужным ожерельем на шее? Как в старые добрые времена?
— Может, попозже что-нибудь такое найдется, — сказал Гуднайт и продолжил описывать отель. Похоже, кто-то из прежних постояльцев был романтиком, в душе — отделал свое гнездышко кожей и гобеленами. — Он покачал головой. — Здесь я снова, как в юности, поверил, что люди рождаются высоконравственными. Слушай, Мичел, мечты так тяжело умирают!
Рисс решила, что Чес в роли волокиты кажется довольно симпатичным.
Они доедали настоящий шоколадный мусс, и Рисс подумывала о ломтике сыра, когда официант принес им на подносе лист бумаги с написанным от руки посланием: «Буду крайне признателен, если после ужина вы найдете время побеседовать со мной, не предполагая ничего противозаконного».
Гуднайт усмехнулся и сказал официанту:
— Мы вообще ничего не предполагаем. Вы проводите нас?
Найти Шмидта в заполненном народом игровом зале не составило труда. Он сидел в большом кресле, едва не на метр возвышаясь над головами других людей, обозревая то, что, как предположила Рисс, было его королевством, с поистине монаршим величием.
Шмидт был здоровяком, даже помощнее Гуднайта, с широкой грудью и длинными черными волосами. Ему было лет пятьдесят, и у него было морщинистое, жестокое лицо.
На шее был широкий шрам — видимо, когда-то ему пытались отрезать голову.
Шмидт увидел, что они приближаются, и легко соскользнул с кресла.
— Мистер Атертон, мисс Смидли, мой стол вон там.
Стол стоял в углу, и на нем были графин и три стакана.
Шмидт поставил свое кресло спинкой к стене и махнул им рукой.
— Чувствую себя уютнее, когда никто не может подойти сзади, — объяснил он и, ни о чем их не спросив, налил полные стаканы.
Ни Рисс, ни Гуднайт не стали возражать.
— Слухи распространяются так быстро, — сказал Шмидт. — Все дело в том, что вам в вашей работе повезло больше всех.
— Спасибо. — Гуднайт попробовал напиток и, к своему удивлению, обнаружил, что это очень сладкий и крепкий бренди, не совсем по его вкусу. Но он сделал пару глотков и поставил стакан на место.