Вскоре мелкие неприятности участились: нас атаковали клещи, чьи укусы обжигали, как огонь. А в сумерках на нас нападал таинственный припадок чиханья.
Настоящие проблемы начались однажды вечером, когда мы обнаружили примечательные развалины. Пологий берег позволял без труда продвигаться вдоль реки. Внезапно река обмелела, и эта отмель тянулась на протяжении двух бросков копья. Это выглядело неестественно, поскольку дальше, насколько я мог видеть, продолжалось нормальное течение. Как человек, выросший на реке, я полагал, что все знаю о повадках потоков, и потому задумался. Видимо, дело в том, что очень давно здесь был канал. Я крикнул, чтобы отряд остановился, а сам сквозь кусты добрался до реки, ища доказательств моему предположению. И без особого труда их отыскал: речные берега были аккуратно выложены камнем, и расстояние между каменными стенами составляло около тридцати футов. Рядом возник Янош, удивленно разглядывающий V-образное ложе канала.
— Построено человеком, — сказал он. — Но с какой целью.
— Система шлюзов, — пояснил я. — В каждом конце располагались деревянные ворота, позволяющие судну заходить внутрь и подниматься вместе с подъемом воды или опускаться, чтобы переместиться для последующего плавания на другой уровень канала. Вон там, — указал я, — сохранились столбы от шлюзовых ворот. Когда систему забросили, река, вырвавшись из берегов, отыскала другое русло.
Мы с Яношем молча представили себе, как в этих шлюзах ожидая своего уровня воды, стояли суда, груженные товарами. Ширина канала свидетельствовала о том, что некогда здесь был процветающий край, о чем говорило и видение Кассини.
Янош приказал Мэйну выслать разведчиков, и те вскоре вернулись, сообщив, что найдены и другие признаки цивилизации. Дальше по реке один из солдат обнаружил механизм поворотного круга. Я догадался, что, должно быть, это был буксирный механизм, чтобы тянуть тяжело груженные суда вверх по реке не руками на бечеве, не на парусах и не с помощью забирающих много энергии заклинаний. В нескольких футах в стороне, увитое виноградными лозами, пряталось строение с толстыми каменными стенами, с узкими окнами-бойницами. Здоровенная балка, некогда поддерживавшая уже несуществующую крышу, осталась на месте, хотя и почернела от времени. Неподалеку располагался небольшой круглый домик.
Теперь Янош высказал свои предположения.
— Это здание, видимо, бывшая таможня, а то маленькое — сторожевой пост. Можем тут передохнуть. Через балку натянем парус, вот и крыша будет.
Он приказал сделать привал на ночь. До сумерек оставалось еще добрых два часа, поэтому Янош отрядил двух прибрежников, утверждавших, что они непревзойденные рыболовы, добыть свежих продуктов на ужин и завтрак.
Я стоял и думал, теряясь в догадках. Конечно, жители этих мест были вправе когда им заблагорассудится бросить свой дом и дела; но тем не менее в этих руинах меня не покидало какое-то печальное и пугающее ощущение. Вот жили тут люди и вдруг исчезли. По своей воле или их вынудили? Кто знает?
И тут еще одна довольно интересная мысль поразила меня. Я поделился ею с Яношем:
— Как ты полагаешь, какое направление охраняли служившие здесь воины? Где были их враги? На востоке, впереди? Или большая угроза была на западе?
Янош, не дав себе труда задуматься над этим, просто пожал плечами.
И вдруг мы услыхали крики, какую-то ругань, звон сабель. Мы побежали туда и увидели разбросанный костер перевернутый котел и двух солдат с саблями наголо. Янош закричал на них, но те, не обращая на нас никакого внимания, продолжали сражаться друг с другом. Серый Плащ выхватил свой клинок и ловкими неуловимыми движениями, которые я уже наблюдал у таверны в Ориссе, выбил сабли у обоих из рук. Солдаты пришли в себя и в свое оправдание забормотали что-то невнятное. Один, мол, ублюдок пнул котел, другой, мол, смеялся и кривлялся, как обезьяна.
— Ну хватит! — рявкнул Янош. — Поднять руку на брата! Да как вы посмели? Вы же знаете, какое за это грозит наказание. Изгнание, если дело обошлось без кровопролития, и смерть, если имело место ранение! Следовательно…
Его прервал спокойный голос Кассини:
— Это магия, капитан.
Мы обернулись.
— На нас всех действуют чьи-то злые чары, — уверенно заявил воскреситель. — Эти пока еще несильные чары преследовали нас последние дни. Этот чих, эти клещи… да и вообще все мы что-то стали слишком быстро раздражаться без всякого повода.
— Кто же заколдовал нас? — вскрикнул один из дравшихся солдат. — Эти чертовы прибрежные люди?
И на наших маленьких спутников обратились злые взгляды ориссиан.
— Думаю, нет, — сказал Кассини. — Заклинания могут достигать нас даже из Ликантии. Они несильные, так что какой-нибудь маг без труда может их посылать и поддерживать, не тратя особенно сил.
— Но они могут убить, — тихо сказал Янош. — Если бы мне не удалось выбить сабли, то Лион или Черфас могли погибнуть.
Тогда высказался я, довольный тем, что конфликт закончился, не успев разгореться.
— Верно, воскреситель. Еще раз мы убедились в том, что нам повезло, когда ты отправился вместе с нами, служа нам прикрытием от зла. — Разумеется, мой комплимент был не до конца искренним. Но я понимал, что люди должны максимально доверять Кассини, чтобы легче переносить тяготы путешествия. — Отправьте человека… нет, двух людей к реке, чтобы они привели обратно наших рыболовов. Никто не должен находиться вне лагеря этой ночью. Должным образом расставьте часовых. Кассини, прочти, пожалуйста, контрзаклинание над нашей пищей.
Мои слова воодушевили Кассини, и он отдал необходимые распоряжения. А час спустя, когда уже пала ночь, он совершил несложную церемонию. Кассини приказал двум солдатам принести с берега реки на плаще горку сырой глины. Нас всех он выстроил в шеренгу и приказал каждому, взяв пригоршню глины, вылепить какую-нибудь статуэтку человека, пока он на незнакомом языке произносит молитву. Затем он сказал, чтобы каждый взял что-нибудь от себя, например, отрезал лоскут одежды и спрятал это внутрь глиняной фигурки. Но строжайше предупредил, чтобы это не была слюна, или ноготь, или что-нибудь действительно принадлежащее телу. Затем он отвел всех в сторону, в кусты, где им уже был разведен костерок из сухих веток. Он начертил ножом по земле линию вокруг огня и приказал побросать наших кукол в этот круг поближе к костру. Мы встали в кольцо вдоль линии. Кассини приказал всем сосредоточиться только на одной мысли: моя кукла — это я сам. В другое время солдаты, может быть, и отпустили бы пару шуток насчет мастерства, с которым изображены фигурки, но сейчас все были напуганы и преследовавшими нас заклятиями, и происходившим сейчас магическим ритуалом. Мне казалось, что я чувствую, как какие-то непознаваемые силы кружатся вокруг нас в ночи, когда Кассини монотонно заговорил над поднимающимся дымом:
Дым поднимется
Дым восстанет
Попадая в глаза
Туманя ум…
Он тихо предупредил нас не отвлекаться, пока он не хлопнет в ладоши три раза и не прикажет повернуться спиной к куклам и костру. Мы все исполнили, как он приказал, и, не оглядываясь, пошли к лагерю. Слышно было, как позади продолжал читать Кассини: