Через мгновение этот вой перешел в сигнал к атаке, и звери вновь бросились на нас. Их злоба и ненависть к нам возросли вдвое. Но на нашей стороне был теперь дневной свет, позволяющий лучникам стрелять без промаха.
Волки откатились, теряя погибших, но к ним шла помощь, и я понял, что мы обречены, потому что даже земля затряслась. Мах посмотрел на меня, должно быть, мое лицо было столь же бледным, как и у него.
И тут мы увидели, отчего затряслась земля.
К холму в полном молчании неслось стадо из сотни, а может и больше, тех самых грозных остророгих быков. Джанела улыбнулась: ее заклинание подействовало. Я посмотрел на то место, где она творила заклинание. На песке она не рисовала никаких фигур или магических символов, а изобразила только чертеж реки и острова. Вокруг размещались клочки шерсти, отрезанные, как я сообразил, у мертвых волков. Та же шерсть, которую она вытащила из сумки, оказалась бычьей, найденной ею на кусте во время первой нашей встречи с этими животными. Теперь Джанела магией призвала их на помощь.
Я не знаю, как ей удалось сотворить заклинание, вызывающее быков. Но она сотворила, и они явились. Завидев своих извечных врагов, они, ведомые магией Джанелы, забыли свой обычный оборонительный инстинкт и бросились в атаку.
Выставив вперед свои длинные рога, они врезались в ряды волков. Вот один, второй, третий, четвертый, пронзенные, покатились под копыта стада, и волки не выдержали и бросились спасаться, словно за ними гналась стая демонов. Их одолели не мы, а магия.
Волки промчались вверх по склону противоположного берега реки, взлетели на холм и исчезли в степной траве. Быки, шумно преодолев реку и добежав до холма, замедлили ход, развернулись и пошли обратно, уже не торопясь и тяжело отфыркиваясь. Этим фырканьем они, должно быть, выражали гордость воинов, прогнавших врага с поля боя.
Перейдя реку в обратную сторону и направившись туда, откуда их вызвала Джанела, они принялись по дороге пастись, мычать, неприязненно поглядывая в нашу сторону. Действие магии, видимо, начинало проходить.
Мы вернулись на наш холм. Позаботившись о раненых, собрав убитых и проведя погребальную церемонию, мы вскоре были готовы продолжить поход.
К моему удивлению, Квотерволз и Отави отправились на дальний пригорок и остановились над трупом поверженного вожака волков. Они склонили головы, и Квотерволз высыпал на труп горсть песку, словно хороня погибшего воина и давая успокоение его духу.
Вернувшись, они ничего не сказали, и никто не стал смеяться над ними.
Мы продолжили поход.
На вершине холма я оглянулся. Пятеро погибших у Кулака Богов, семеро здесь… Я взмолился, прося богов, чтобы эти потери были последними.
Ведь нам, я был уверен, надо было, необходимо было встретиться липом к лицу с Клигусом и Модином. До того, как мы доберемся до Тирении.
Мы приближались к горам, и степь становилась все более изрезанной оврагами и холмами. Нам столько раз приходилось совершать обходные маневры, что я даже боялся, как бы нам не сбиться с пути. Тогда мы решили вернуться на дорогу старейшин.
Мы повернули строго на юг и начали отсчитывать шаги. Все стремились поскорее увидеть мощеную дорогу.
Признаюсь, у меня было и еще одно желание — убедиться в собственных способностях ориентироваться, поскольку до сей поры я знал за собою способность только к тому, чтобы окончательно заблудиться. Мне хотелось, подобно морским штурманам, неделями не видящим ничего, кроме солнца и звезд, уметь точно выходить к нужной гавани. Если бы мне такая штука удалась хоть раз, я бросил бы все и остаток жизни провел бы на коленях, восхваляя то божество, которое помогло совершить мне такой подвиг.
И поэтому, когда, отмерив положенное количество шагов, мы не обнаружили и следа дороги, я нисколько не встревожился, полагая, что все в порядке вещей и просто под моим руководством мы в очередной раз заблудились.
И тут идущий впереди разведчик что-то разглядел. Но не дорогу, а селение. Мы с Квотерволзом прошли вперед, чтобы посмотреть на это. Большая деревня раскинулась как раз поперек нашего пути. Она состояла из сотни приземистых каменных домов различных размеров. Деревня выглядела давно заброшенной, и мы решили пройти через нее.
Чем ближе мы подходили, тем более странное впечатление производила эта деревня. Выяснилось, что идти до нее гораздо ближе, чем казалось вначале. Просто дома были не выше пяти футов. Без окон, с круглыми крышами, они казались серыми куличами, разбросанными в беспорядке на песке.
Странное ощущение усилилось, когда мы подошли еще ближе и увидели дверные проемы. Они имели не более двух футов в высоту, зато четыре фута в ширину. Ни один человек не станет делать таких дверей в своем доме, и я задумался, что же за создания строили эти куличи и жили в деревне.
Квотерволз, шедший первым, дал нам сигнал остановиться и поманил меня. До края деревни оставалось футов тридцать.
Я поспешил к нему. Он, ни слова ни говоря, указал на ближайшую хижину. Каменные стены всех зданий покрывали барельефы. Я подошел поближе разобрать, что же там такое изображено, и холод пробежал у меня по спине.
Не могу описать существ, изображенных на стенах. Но стоит упомянуть, что это были не люди, это были вообще неизвестные мне создания. Не походили они и на демонов, описанных в книгах воскресителями, а представляли собой нечто перетекающее, наподобие медуз, но тем не менее эти медузы держали какое-то оружие и сражались с себе подобными.
Волосы зашевелились у меня на голове, и я почему-то решил, что долгое лицезрение этой настенной скульптуры плохо может отразиться на здоровье. Не осмелился я заглянуть и внутрь, страшась, что деревня эта не мертва, а внутри спят жутковатые обитатели. Я приказал Квотерволзу провести людей через деревню с удвоенной скоростью, и он ничего не сказал, лишь кивнув.
Мы торопливо миновали деревню, и никто из нас не оглядывался, пока она не скрылась из виду.
Прошло еще полдня в походе, и только тогда мы наткнулись на дорогу и двинулись по ней на восток. Мы выяснили, почему ориентировка подвела нас. Ошибки не было. Мы полагали, что дорога идет прямо, а она огибала эту деревню, словно и старейшины страшились общаться с ее загадочными обитателями.
Наверное, этот факт должен был бы меня напугать, но я обрадовался, узнав, что есть кое-что, чего страшатся и сами старейшины.
Через три дня горы уже возвышались над нами, а дорога начинала постепенно карабкаться вверх. Гигантские пики и перевал, куда уходила дорога, были затянуты облаками.
Впереди на дороге показалось какое-то темное пятно. Мы приблизились и разглядели трех всадников, сидящих неподвижно в ожидании. Места вокруг были открытые, никакой опасности не замечалось, и мы подошли к ним.
Я узнал одного всадника. Это была Саиб, прекрасная в своих шелках и отороченной мехом накидке, но с лицом холодным, как горы позади нее.