С полминуты Грэхем изучал снимки, затем отодвинул их в сторону и взглянул куда-то вдаль. Там, в глубине песчаной косы, ползал по земле мальчишка. За ним наблюдала женщина.
Она стояла, упершись руками в бока, и пенистые гребни волн лизали ее обнаженные икры. Отбрасывая мокрые волосы с плеч, она слегка наклонилась вперед.
Грэхем, будто забыв о своем госте, смотрел на Молли и мальчика.
Пока все шло именно так, как и рассчитывал Крофорд, хотя он и старался не подавать вида. Грэхем не должен догадаться, как тщательно продумана каждая деталь их разговора, начиная с выбора самого места встречи. Грэхем проглотил наживку. Пускай переваривает.
Приковыляли и улеглись на песке три пса задрипанного вида.
— Бог ты мой, это что еще такое? — воскликнул Крофорд.
— Как тебе сказать… Собаки. Отдыхающие тут вечно бросают щенков. Приличных мне еще удается пристроить по знакомым, а остальные бродяжничают в окрестностях и вырастают в огромных одичалых псов.
— По виду не скажешь, будто они голодают.
— Это все Молли разбаловала их. Не может она равнодушно смотреть на бездомных собак.
— Неплохо тебе тут живется, Уилл. С Молли и с мальчиком. Сколько ему?
— Одиннадцать.
— Симпатичный парень. Будет повыше тебя.
Грэхем кивнул.
— Отец у него был высокий. Да, повезло мне, сам знаю.
— Я собирался приехать сюда с Филлис. Как выйду в отставку, обоснуюсь в таком вот местечке во Флориде. Сколько можно ютиться в паршивых городских квартирах! Да куда там, у Филлис все приятели в Арлингтоне.
— Я хотел поблагодарить ее за книги, которые она присылала мне в больницу, да все как-то не пришлось. Передай ей от меня огромное спасибо.
— Я скажу ей.
Две маленькие пестрые птички вспорхнули на поверхность стола в надежде чем-нибудь поживиться.
Крофорд наблюдал, как они, суетливо попрыгав, улетели.
— Уилл, насколько я понимаю, этот псих реагирует на фазы луны. Семья Джекоби в Бирмингеме убита в ночь на двадцать восьмое июня, то есть как раз в полнолуние. Убийство Лидсов в Атланте произошло ровно за сутки до наступления нового лунного месяца, двадцать шестого июля. Так что у нас, если повезет, еще три недели до того, как он проявит себя снова. И я не уверен, что тебе сейчас захочется торчать в этой бухте и ждать, пока в газетах появятся сообщения о следующем убийстве. Черт! Я для тебя, понятно, не большой авторитет, но скажи, Уилл, ты доверяешь моему чутью?
— Разумеется.
— Так вот, я уверен: если ты согласишься нам помочь, у нас появится реальный шанс выйти на убийцу. Черт побери, Уилл, ты снова должен быть в седле. Берись за дело.
Слетай в Атланту и в Бирмингем, разнюхай на местах, а потом двигай к нам в Вашингтон. В конце концов, что ты теряешь? Выйдешь временно поработать у нас.
Грэхем молчал.
Крофорд тоже. Волны пять раз накатывали за это время на берег. Наконец Крофорд поднялся, перебросил куртку через плечо и произнес:
— Закончим наш разговор после обеда.
— Оставайся обедать с нами.
Крофорд отрицательно покачал головой.
— Нет, я зайду попозже. Мне должны звонить в гостиницу, да и самому придется сделать несколько звонков. Но все равно поблагодари от меня Молли за приглашение.
Машина, которую Крофорд взял напрокат, отъехала от дома, подняв облако пыли. Пыль медленно оседала на кусты, вдоль гравийной дорожки.
Грэхем вернулся к столу. Недоброе предчувствие подсказывало ему, что наступил последний день его тихой жизни на отмели Сахарная голова. Таким он его и запомнил: подтаявшие льдинки в стаканах с недопитым чаем, трепещущие на ветру бумажные салфетки, а в дальнем конце пляжа фигурки Молли и Уилли.
Закат на отмели Сахарная голова. Цапли, замерзшие точно изваяния. Кроваво-красное огромное солнце.
Уилл Грэхем и Молли Фостер Грэхем сидели рядышком на вымокшем добела бревне, которое прибило к берегу. Отблески заката играли на их лицах, а сзади подкрадывались лиловые тени сумерек. Она взяла его за руку.
— По дороге сюда Крофорд заезжал ко мне в магазин, — сказала Молли. — Спросил, как проехать к дому. Я пыталась дозвониться тебе. Ты бы хоть изредка брал трубку. А когда мы с Уилли подходили к дому, мы увидели его машину и пошли на пляж.
— Он спрашивал о чем-нибудь еще?
— Как у тебя обстоят дела.
— И что ты сказала?
— Сказала, что ты в полном порядке и чтобы он оставил тебя в покое. Чего он хочет от тебя?
— Хочет, чтобы я изучил материалы следствия. Как-никак я же специалист по судебной экспертизе, Молли. Ты видела мой диплом.
— Ага. Ты заделал им дырку в обоях.
Она села на бревно верхом и повернулась лицом к мужу.
— Если бы ты действительно скучал по своей прежней жизни, как бывало прежде, я думаю, это бы так или иначе прорвалось. Тебе хотелось бы вспоминать, говорить об этом. А ты совсем забыл о работе. Ты отошел, успокоился. Стал совсем другим. И это меня так радует…
— Нам хорошо вместе, да?
Ее отрезвляющий взгляд в одно мгновение сказал ему, что он мог бы выдать и что-нибудь поумнее. Но прежде чем он успел что-либо придумать, она продолжила:
— Да, ты помогал Крофорду, но в ущерб себе. Не беспокойся, он без тебя не пропадет. В конце концов это чертово правительство сделает все для ФБР. Так пусть отстанет от нас.
— Разве Крофорд не объяснил тебе? Дважды, когда мне приходилось оставить преподавание в Академии ФБР и заняться практическими делами, я работал под его началом. Оба этих случая в его практике были уникальными, а он, как ты понимаешь, в полиции не новичок. Сейчас они разматывают еще одно дело из той же серии. Маньяк-убийца. Случай очень редкий. Крофорд знает, что у меня есть… определенный опыт.
— Да, опыт у тебя есть, — согласилась она.
Рубашка на нем была не застегнута, и Молли хорошо видела шрам, опоясывавший его живот — бледную полосу в палец толщиной на загорелой коже. Шрам спускался к левому бедру, и, загибаясь вправо, упирался в грудную клетку.
Это проделал доктор Ганнибал Лектер ножом для разрезания линолеума за год до того, как Грэхем познакомился с Молли. Он едва выкарабкался тогда. Доктор Лектер, которого пресса окрестила «Ганнибал-каннибал» <Каннибал по-английски «людоед»>, был одним из тех двоих, кого ФБР задержало с помощью Грэхема.
После этого Грэхем долго провалялся в госпитале, а затем оставил службу, укатил из Вашингтона и подыскал себе работенку механика по двигателям в порту Маратона на островах Флорида-Кис. Ремесло это было ему знакомо с юности. Ночевал прямо в трейлере, поставленном у причала, и так продолжалось до тех пор, пока он не встретил Молли и не перебрался в ее уютный, хотя и порядком обветшавший, дом на отмели Сахарная голова.