— Мимоходом. Нам нужно втроем все обсудить. А потом встретиться с Лаундсом. Что касается переписки, то мы прибережем ее как резерв.

— А каков будет сценарий? Зубастому парии нужно дать- хорошую возможность. Где-нибудь на пустыре, но чтобы он мог подобраться ко мне поближе. Не думаю, чтобы он был хорошим стрелком.

— Наши люди будут наблюдать за вами с высоты.

Оба одновременно подумали об одном и том же. Да, бронежилет из кевлара — надежная защита от девятимиллиметрового пистолета и ножа Зубастого парии, но ведь он может выстрелить в голову! А если ему удастся спрятаться и выстрелить из укрытия, то дело и вовсе плохо.

— Лучше ты сам поговори с Лаундсом. Избавь меня от этого.

— Ему нужно взять у тебя интервью, Уилл, — мягко возразил Крофорд. — И поснимать тебя.

Блум предупреждал Крофорда, что Грэхему все это может оказаться не по душе.

ГЛАВА 18

Однако Грэхем удивил и Крофорда, и Блума. Он вызвался встретить Лаундса на полдороге и дружелюбно улыбнулся, хотя выражение его глаз оставалось враждебным.

Пребывание в стенах ФБР благотворно сказалось на манерах Лаундса. Когда нужно, он умел быть вежливым, со своей аппаратурой обращался ловко и бесшумно.

Грэхем сорвался всего раз: наотрез отказался дать Лаундсу дневник миссис Лидс и частную переписку жертв Зубастого парии.

Лаундс задавал ему вопросы. Грэхем вежливо на них отвечал. Оба то и дело заглядывали в свои записи, стараясь придерживаться советов доктора Блума. Нередко вопросы и ответы приходилось на ходу перефразировать.

* * *

Алану Блуму не удалось точно определить «больное место» Зубастого парии. В конце концов он просто изложил все, что о нем думал. Остальные слушали его, как будущие каратисты слушают лекцию по анатомии.

Доктор Блум сказал, что письмо Зубастого парии и его действия указывают на проективно-делюзионную схему, компенсирующую непереносимое чувство собственной неадекватности. Разбитые зеркала говорят об отношении преступника к своей внешности.

Убийца категорически отвергает прозвище «Зубастый пария» <Париями в англоязычных странах называют гомосексуалистов>, потому что оно вызывает у него нежелательные ассоциации с гомосексуализмом. Блум считал, что Зубастый пария подсознательно испытывает гомосексуальное влечение и страшно боится стать педерастом. Доктор Блум еще больше укрепился в этой мысли, узнав о том, что Зубастый пария надел на убитого Чарлза Лидса шорты. Доктор Блум полагал, что этим самым убийца хотел подчеркнуть свое полное равнодушие к Чарлзу.

Психиатр добавил, что у садистов даже в раннем возрасте агрессивность тесно связана с сексуальностью.

Жестокие издевательства над женщинами в присутствии их родственников на самом деле есть ни что иное, как проявление ненависти к собственной матери.

Расхаживая по комнате и отчасти рассуждая с самим собой, Блум назвал убийцу «дитя кошмара». Крофорд уловил в его голосе сострадание и опустил глаза.

* * *

В интервью Лаундсу Грэхем сделал заявление, неслыханное для следователя. Такое вряд ли бы пропустили в приличной газете.

Грэхем сказал, что Зубастый пария урод и импотент, у которого ничего не получается с женщинами. А потом обвинил убийцу в насилии над мужчинами, которые стали его жертвами. Грэхем сказал, что Зубастый пария наверняка служил и служит посмешищем для своих знакомых, а еще что он родился в результате кровосмесительной связи.

Грэхем подчеркнул, что Зубастый пария, разумеется, отнюдь не так умен, как Ганнибал Лектер. И пообещал и впредь делиться со «Сплетником» своими наблюдениями и выводами. Он сказал, что многие из его коллег относятся скептически к печатному слову, но пока расследование ведет он, «Сплетник» будет получать материалы из первых рук.

Лаундс сделал много снимков.

Главная фотография была сделана в «вашингтонском убежище» Грэхема, которую он вынужден занимать до полной победы над Зубастым парией. Только там он, якобы, может «обрести столь необходимое ему одиночество» и разобраться в «кровавой чехарде» последних событий.

На фотографии Грэхем сидел в купальном халате за письменным столом. Было понятно, что он заработался допоздна. Грэхем рассуждал о гипертрофированной «творческой концепции Зубастого парии».

За его спиной в окне высился Капитолий. А самое главное, в левом углу окна можно было разглядеть название очень известного мотеля; надпись была расплывчатой, но прочитать ее не составляло особого труда.

При желании Зубастый пария вполне мог отыскать квартиру Грэхема.

В здании ФБР Грэхем сфотографировался рядом с массивным спектрометром. Прибор не имел никакого отношения к расследованию, но Лаундсу понравились его внушительные размеры.

Грэхем даже согласился сняться вместе с Лаундсом, когда тот брал у него интервью. Они сфотографировались на фоне оружейной пирамиды в отделе стрелкового оружия. Лаундс держал автоматический револьвер девятимиллиметрового калибра, того же типа, что у Зубастого парии. Грэхем указывал пальцем на самодельный глушитель, похожий на телевизионную антенну.

Доктор Блум был удивлен, когда Грэхем за секунду до того, как Крофорд щелкнул затвором фотоаппарата, по-дружески положил Лаундсу руку на плечо.

Интервью и фотографии должны были появиться в «Сплетнике» на следующий день, в понедельник, одиннадцатого августа. Получив интервью, Лаундс отбыл в Чикаго. Сказал, что хочет сам проследить за выходом материала. Они с Крофордом договорились встретиться во вторник днем, в пяти кварталах от западни, подстроенной Зубастому парии.

Начиная со вторника, когда «Сплетник» поступит в продажу, злодея будут поджидать две ловушки.

Грэхем должен был каждый вечер возвращаться в свою «временную резиденцию», сфотографированную в «Сплетнике» В зашифрованном послании на страницах той же газеты преступника приглашали подойти к почтовому ящику в Аннаполисе. Если же он отнесется недоверчиво к этому предложению и решит, что у почтового ящика его будет ждать засада, то квартира Грэхема, возможно, покажется ему более удобным объектом для нападения. Так, по крайней мере, считали в ФБР.

Власти Флориды направили охрану к дому Грэхема на отмели Сахарной головы.

В следственной группе царило недовольство: в двух больших засадах были заняты силы, которые можно было использовать в другом месте. Вдобавок Грэхему приходилось каждый вечер проводить в своем убежище, что ограничивало возможности его передвижения по Вашингтону.

Умом Крофорд понимал: избрана наилучшая тактика, однако ему было не по вкусу бездействие. Не покидало чувство, что они играют сами с собой в темноте, а до полнолуния уже меньше двух недель.