— Думаю, что могу. Я имею в виду, теперь, когда все поняла. Мне жаль, что я не разделила все эти моменты с тобой. — Кейт потупила взор. — Но я не могу сожалеть о том, что ты отдала меня Дэйву и Сью.
Она выглядела немного растерянной, и Джеки поднялась и заключила ее в объятия.
— Так и должно быть, дорогая. Разумеется, ты их любишь.
— Тебя я тоже люблю, мамочка, — прошептала она на ухо Джеки, сделав ей лучший подарок на свете.
Они долго стояли обнявшись.
— Мне нужно идти, — наконец произнесла Кейт, указывая кивком в сторону танцпола. — Один красивый мальчик пригласил меня на танец.
Романо напрягся и огляделся по сторонам. Джеки успокаивающе похлопала его по руке и велела ему оставаться на месте.
Когда совсем стемнело, Джеки и Романо, несмотря на продолжающееся веселье, тихо ускользнули с праздника и отправились в палаццо на озере Адрина, где решили провести свой медовый месяц.
Налив себе шампанского, они вышли на террасу полюбоваться озером, в котором отражались звезды.
— Мне до сих пор с трудом верится, что мы с тобой создали такое удивительное человеческое существо, как Кейт, — мягко произнесла Джеки.
— Было бы ужасной ошибкой не повторить это снова, — ответил Романо с притворной серьезностью. — Это наш долг перед миром.
Джеки повернулась и посмотрела на него:
— Ты имеешь в виду то, о чем я сейчас думаю?
Взяв у нее бокал, Романо поставил его на балюстраду рядом со своим, затем привлек жену к себе и поцеловал:
— Точно.
Обхватив руками его шею, она ответила на его поцелуй:
— Я люблю тебя, Романо.
Он слегка отстранился и дерзко улыбнулся:
— Так сильно, что не позволила мне сшить для тебя свадебное платье. Я поначалу рассердился.
Джеки фыркнула:
— Рассердился? Да ты надулся, как маленький ребенок, которому не дали конфету!
Романо пропустил это замечание мимо ушей:
— Не важно. Мой отец превзошел себя. Я никогда еще не видел вас такой ослепительной, синьора Пуччини. — Он наклонился и начал покрывать поцелуями ее шею. — Именно поэтому сейчас я хочу вас раздеть.
С этими словами он принялся расстегивать крошечные пуговки у нее на спине.
Джеки мягко рассмеялась:
— Ты неисправим.
— О да, — ответил он, лаская губами мочку ее уха. — Но именно за это ты меня и любишь, правда, дорогая?