Год назад он, глядя на эту публикацию, испытывал огромное удовлетворение — с ее помощью он отомстил за себя и восстановил свою репутацию как журналиста. Однако скоро радость прошла. Через несколько недель он почувствовал, что уже устал отвечать на одни и те же вопросы журналистов и финансовой полиции и твердить как заведенный: «Мне очень жаль, но я не могу говорить о моих источниках». Когда вдруг явился журналист от англоязычной газеты «Азербайджан таймс», специально приехавший для того, чтобы задать ему те же дурацкие вопросы, чаша терпения Микаэля переполнилась. Он свел количество интервью к минимуму и за последние несколько месяцев дал согласие только один раз — когда ему позвонила «Та, с канала ТВ-4» и уговорила его выступать, если расследование будет переходить в совершенно новую фазу.
Его сотрудничество с «Той, с канала ТВ-4» строилось на совершенно особых основаниях. Она была первой журналисткой, ухватившейся за опубликованные им разоблачения, и если бы не ее поддержка в тот знаменательный вечер, когда в «Миллениуме» появилась сенсационная публикация, эта история, возможно, не получила бы такого резонанса. Микаэль только потом узнал, что она дралась когтями и клыками, убеждая редакцию выделить место этому сюжету. Ее предложение встретило мощное сопротивление, так как многие были против того, чтобы поддерживать «этого дурачка из «Миллениума», и до самой последней минуты перед выпуском передачи никто не знал, пройдет ли она через мощный заслон редакционных адвокатов. Старшие коллеги были против и предупреждали, что, в случае если она ошиблась, на ее карьере будет поставлен крест. Она настояла на своем, и эта история стала сенсацией года.
Всю первую неделю она выступала в качестве ведущей, ведь из всех репортеров только она была в курсе дела. Но ближе к Рождеству Микаэль заметил, что комментировать ход событий и сообщать о новых поворотах дела стали журналисты-мужчины. Перед Новым годом Микаэль окольными путями узнал, что ее выпихнули из программы, поскольку такую важную тему должны комментировать серьезные репортеры, специалисты по экономическим проблемам, а не какая-то там девчонка с Готланда, или Бергслагена, [5] или откуда там она явилась! В следующий раз, когда Микаэлю позвонили с канала ТВ-4 с просьбой дать свой комментарий происходящего, он прямо заявил, что согласится, только если вопросы будет задавать она. Несколько дней продлилось недовольное молчание, прежде чем ребята с ТВ-4 капитулировали.
Некоторое падение интереса к делу Веннерстрёма совпало с исчезновением из жизни Микаэля Лисбет Саландер. Он так и не понял, что произошло.
Они расстались на второй день Рождества и после этого несколько дней не встречались. Накануне Нового года он ей позвонил поздно вечером, но она не взяла трубку.
В новогодний вечер он дважды ходил к ее дому и звонил в дверь. В первый раз в ее окнах виден был свет, но она ему не открыла. Во второй раз в квартире было темно. В первый день нового года он снова попробовал позвонить, но ответа не дождался. При дальнейших попытках получал сообщение, что абонент недоступен.
В следующие несколько дней он виделся с ней два раза. Не отыскав ее по телефону, он в начале января пошел к ней домой и встал под дверью ее квартиры. Он захватил с собой книгу и терпеливо прождал четыре часа, и наконец около одиннадцати вечера она вошла в подъезд с коричневой картонной коробкой в руках. Увидев его, она застыла на месте.
— Привет, Лисбет, — поздоровался он, закрыв книгу.
Она глядела на него без выражения, взгляд не потеплел, в нем не отразилось радости. Она просто прошла мимо и сунула ключ в замок.
— Не пригласишь меня на чашечку кофе? — спросил Микаэль.
Она обернулась к нему и тихо сказала:
— Уходи! Я не хочу тебя видеть.
Затем она захлопнула дверь перед носом безмерно удивленного Микаэля Блумквиста, и он услышал, как в замке повернулся ключ.
Второй раз он увидел ее три дня спустя. Он ехал в метро от Шлюза [6] к «Т-Сентрален» [7] и на станции «Гамла стан», [8] выглянув в окно, увидел ее на платформе в каких-то двух метрах от себя. Двери как раз закрывались. Битых пять секунд она смотрела прямо на него, как на пустое место, а затем, когда поезд тронулся, повернулась и скрылась из вида.
Нетрудно было понять, что все это означает. Лисбет Саландер не хотела иметь никакого дела с Микаэлем Блумквистом. Она вычеркнула его из своей жизни так же эффективно, как если бы стерла файл из своего компьютера, не вдаваясь ни в какие объяснения. Она сменила номер своего мобильного телефона и не отвечала на письма по электронной почте.
Микаэль вздохнул, выключил телевизор и, отойдя к окну, стал смотреть на ратушу.
Он спрашивал себя, не совершает ли ошибку, регулярно заглядывая к ней в дом. У него было неизменное правило: если женщина ясно дает понять, что не хочет его знать, остается только уйти с ее дороги. Не принять к сведению такое пожелание означало в его глазах выказать неуважение.
Когда-то Микаэль и Лисбет спали вместе, но это случалось всегда по ее инициативе, и их отношения продлились полгода. Если она решила покончить с этой связью так же внезапно, как ее начала, то Микаэль был готов принять это без возражений. Право решать оставалось за ней. Коли на то пошло, Микаэль без особых переживаний мог примириться с ролью бывшего бойфренда, но то, что Лисбет вела себя так, словно вообще не желала его знать, стало для него неприятной неожиданностью.
Он не был в нее влюблен — они с ней были такими разными, какими только могут быть два человека, — но относился к ней с искренней симпатией и очень скучал по этой чертовски непростой девушке. Он-то думал, что их дружеские чувства обоюдны. Одним словом, он оказался в дурацком положении.
Микаэль долго простоял у окна и наконец принял окончательное решение.
Если он стал так неприятен Лисбет, что при случайной встрече в метро она даже не пожелала ему кивнуть, то, по-видимому, их дружбе пришел конец. Здесь уже ничего не поправишь, и в дальнейшем ему не стоит искать с ней свиданий.
Лисбет Саландер посмотрела на свои наручные часы и отметила про себя, что, даже сидя в тени, вспотела с ног до головы. Было половина одиннадцатого, время шло к полудню. Она мысленно повторила математическую формулу длиною в три строки и захлопнула книгу «Измерения в математике». Затем она забрала со стола ключ от своего номера и пачку сигарет.
Ее номер находился на втором этаже двухэтажной гостиницы. Вернувшись туда, она разделась и отправилась под душ.