Да по той же причине, по которой я спрашивала о своем Женьке у Розы — жена всегда узнает о проделках мужа последней.
В общем, так или иначе, Леля Перцева обольстила, раскрутила на большую любовь, но… вышла осечка. Перцев-то не дурак, лишать себя крутого папеньки. Не женился он на Леле, а снова навострил лыжи к своей Бабе Яге, вот тогда Турянский и придумал этот хитрый финт! Он сам женился на Леле, прекрасно понимая, что Перцев останется любовником его жены. Турянского это очень устраивало. Как только Леля стала его женой, он тут же начал прививать ей мысль, что тяжело болен: порок сердца и клаустрофобия — практически уже покойник. Леля надышаться на него не могла, славила его на всех углах, просто изнемогала от любви, добросовестно следуя русской традиции любить и превозносить покойников. Всех обманули.
Ах, какая идиллия, думали мы! Он любит ее, она любит его… деньги. Леля этому всячески подыгрывала, Турянский от нее не отставал…
Я всегда знала, что высокими чувствами и идеальными отношениями руководит фальшь. Искренность обычно безобразна, за исключением тех редких случаев, когда эта искренность нам выгодна. Но вернемся к Леле. Точнее, к Турянскому.
Убедив Лелю, что он смертельно болен, Турянский принялся осторожно внушать ей мысль, что Перцев хочет его смерти. В связи с этим он подробно объяснил, чем Перцеву это выгодно и в каком виде его смерть должна произойти, чтобы Перцев оказался в выигрыше. Леля, конечно же, поделилась этой мыслью с Равилем. Равилъ с Коровиным, Коровин с Турянским. То есть я хочу сказать, что процесс шел под контролем.
В конце концов постепенно всяческими ухищрениями удалось Леле внушить, что Турянский не вечен, причем не вечен настолько, что уже в ближайшее время она может стать фактической наследницей и доли Перцева. Ведь если сам Перцев окажется за решеткой, от его доли ничего не останется — таков бизнес нашей страны.
«Ах, как мило», — подумала Леля и начала подбивать двух своих любовников — Перцева и Равиля — на авантюру. Перцев, узнав от Лели, что от Бабы Яги можно спастись таким простым способом, как умерщвление Турянского в подвале, наверняка пришел в восторг и спросил: «А кто будет похищать Турянского?»
Перцев к грязной работе не привык, впрочем, как и к любой другой работе. На сцене появился Равиль, который за сущую мелочь — сумма могла быть даже некруглой — согласился подержать Турянского в подвале Коровина.
Почему в подвале Коровина? Да потому что это было выгодно всем, кроме трогательно наивных Перцева и Лели. Им Равиль объяснил, что у Коровина надежней, потому что на виду. «Он знает, что делает, — подумали и Перцев, и Леля, — если промахнется, ему же сидеть». Таким образом жена Турянский попал в подвал под крылышко своего любезного муженька Коровина, который с помощью любовника Равиля это дельце и обтяпал.
Что же Леля? Она, как и рассчитывал Турянский, сразу же повела двойную игру, в которой крупную ставку делала на меня. Именно на это и рассчитывал Турянский: он спал и видел Перцева и Лелю за решеткой. Турянский затеял эту интригу с целью загрести весь жар руками Лели, она намеревалась загрести весь жар моими руками — ведь это я должна была вывести Перцева на чистую воду. Равиля, думаю, она вытащила бы из неприятностей, если так можно назвать тюрьму, а может, и не вытащила бы. Это бабушка надвое сказала.
Однако Турянский не оставил ни Леле, ни Перцеву надежды на победу. Они ловко угодили в его капкан, и Турянский хорошо над этим поработал.
Он подкупил свою соседку, которая устроила этот фокус с ретранслятором, он посулил накануне кредит Тамарке, чтобы она подняла шум — фактически это была помощь Леле, вдруг сама не справится. Турянский не слишком верил в ее мыслительные способности.
Он и в мои способности не слишком верил, потому-то я его и раскусила. Бумажку с номером автомобиля слишком уж грубо мне подбросил, да и фортель с «жучками» был смешон. Эта его соседка просто бездарь: так назойливо рассказывать мне о романе Перцева и Лели. Будто нет других способов донести информацию. Если сами не знают, консультировались бы с Тамаркой или с Марусей.
В общем, плохо сработал Турянский. Поленился сидеть в подвале. А если бы дал мне еще два дня, я без всяких подсказок вывела бы их всех на чистую воду. Впрочем, и Турянского вывела бы. Если не лениться — можно и иголку в стоге сена найти, а уж о человеке с его способностью оставлять следы и говорить нечего.
И все же меня восхищает, что Турянский пустился в такую авантюру. И это в наше время, когда народ стал так прост и так забыта интрига. Нынче все вопросы решаются незатейливо: «заказ» и все дела.
А Турянский так не захотел. Впрочем, не имел возможности. Убей он Перцева — прибежит толпа наследников. И, судя по всему, Турянский уже никак не мог жить с такой гирей на шее, как Перцев. Сам же эту гирю себе на шею повесил, сам же и не знал, как от нее избавиться — так со многими женами бывает.
Не устаю повторять: как приятно, что и некоторые мужчины могут насладиться теперь «женским счастьем» — единственная польза от гомосексуализма.
Неизвестно, куда бы меня завела мысль о гомосексуализме, но Леля вдруг свернула на стихийный рынок, раскинувшийся у обочины. Мне пришлось тормозить, что я и сделала. Вышла из машины, но на рынок соваться не рискнула, а снова уселась за руль, и правильно поступила, потому что в тот же миг мимо пронесся сиреневый автомобиль Равиля. И тоже к рынку подъехал. Равиль выскочил из машины и бегом направился к… мирно беседующим Перцеву и Леле.
«Вот они, заговорщики, — удовлетворенно подумала я, — все собрались в кучу».
Беседовали они недолго. Леля уехала в деревню, до которой было рукой подать, а Равиль и Перцев… отбыли в обратном направлении, то есть в Москву, а может, и нет, может, решили немного отъехать, чтобы глаза народу не мозолить — местность немноголюдная, каждый новый человек на виду.
В любом случае, мне было абсолютно ясно, что Леля отправилась ломать комедию перед Турянским — ах, ты нашелся, ах, дорогой, ах, я рада, — а сама каким-то образом его в машину заманит, возможно, снотворным напоит или еще какую штуку придумает и отвезет его обратно к Коровину. Ей-то и в голову не приходит, что Коровин в полном курсе.
Но на что рассчитывает Турянский?
На то, что он не поверит Леле и наотрез откажется ехать с ней. И снотворным травиться не пожелает. А тут и я припрусь в деревню и буду Леле мешать. Уж на это он может, не ошибаясь, рассчитывать.
Что тогда сделает Леля? Согласится с мужем и, прихватив меня, уедет из деревни, сама же тайком по мобильному вызовет Перцева и Равиля. Уж эти герои с Турянским цацкаться не станут: скрутят беднягу, вколют снотворное и без шума доставят в подвал Коровина. Но куда они дели моего Евгения?