После второй кружки жизнь уже не казалась столь безнадежной, он даже попытался замыть пятно пивом, но ничего не получилось. «Ладно, у сеструхи переоденусь», – решил Лешка и пошел к милиционеру.

– Не скажете, где справочная? – спросил он, пытаясь дышать в сторону.

– Зачем тебе? – грубо осведомился страж правопорядка и с неприязнью зыркнул на Лешку – он терпеть не мог красавчиков.

– Я ищу сестру – Медведеву Ирину.

– Паспорт! – рявкнул милиционер.

– Зачем? – удивился Лешка, но документ подал.

– Азизов?

– Там же написано. – Лешка испугался, когда увидел, как мент достал рацию. Может быть, его уже объявили в розыск?

– Давно в Москве?

– Сегодня приехал.

– Билет где?

– Выбросил, – еще больше удивился Лешка. Он никак не мог понять, зачем этому человеку понадобилось учинять допрос с пристрастием, если от него только и требуется, что сказать адрес справочной.

– Как, говоришь, сестру зовут?

– Ирина Медведева.

– И тебе, значит, татарская морда, она сестра?

– Не понял? – Лешку передернуло. Никогда в свой адрес он не слышал ничего подобного.

– А мы еще и пьяны? – Мент поводил носом и забормотал что-то в рацию.

– Я выпил две кружки пива в здешнем ларьке.

– Приехал сегодня, а уже успел нажраться и штаны испоганить. Так, что ли?

– Вы ответите на вопрос, который я вам задал? – Лешка начал злиться.

– Ты, бомжара, мне не указывай. Серега! – зычно крикнул мент коллеге, который только вышел из милицейского микроавтобуса. – Здесь клиент для тебя. Без прописки. Пьяный. Вонючий. Фамилия к тому же Азизов. Приперся в Москву, на кой-то хрен. Сидел бы у себя в Татарии. Забирай.

Лешка опешил. С таким откровенным хамством ему не приходилось сталкиваться даже в армии. Тем временем его скрутили, затолкали в автобус и куда-то повезли. А через четверть часа он уже сидел без сумки и документов в КПЗ.

Камера была маленькой, но и народу в ней всего двое – Лешка и какой-то бомж, ужасно вонючий и в стельку пьяный. Последний дремал на лавке в одиночестве, пока к нему не подселили соседа. Увидев Лешку, бомж привстал, крякнул и хитро спросил:

– За проституцию взяли?

– Чего?

– Знаю я таких красавчиков, баб седлаете за деньги.

– Дурак ты, мужик. Я здесь по недоразумению.

– Дэк мы все здесь по тому же, – хмыкнул бомж. Затем представился: – Колян.

– Леша.

– Значит, будем знакомы. Курить есть?

– Не курю.

– Точно за проституцию взяли.

– Колян, отвали. Я к сестре приехал в гости, а меня сюда засунули.

– Дэк ты, как я, без прописки?

– У меня есть прописка – я живу в городе Ольгино, Н-ской области.

– А им по хрену. Им московская нужна.

– Что за идиотизм? Я что, в столицу своей страны приехать не могу?

– Можешь. Но тут такие дела, что лучше не приезжать.

– Когда меня отпустят? – Лешка нервничал. Он боялся, что менты уже выяснили, что его разыскивают за изнасилование. Его даже удивляло, почему еще не пришли, не надели наручники, не увели в другое, более страшное помещение.

– Ночь подержат, а потом пинком под зад. Мотай, скажут, из столицы в свою дыру и не попадайся больше.

– Мне сестру надо найти.

– На фиг?

– Пожить у нее хочу.

– Во дурень! Сейчас в Москве ментов больше, чем собак бездомных. Тебя по пять раз за день остановят и документы спросят. А ты теперь меченый.

– Всех, что ли, так?

– Не-а. Тебя да меня. Мы с тобой люди приметные. Я – понятно почему, а ты уж больно смазлив. Не любим мы, мужики, таких, как ты. Гадость хочется тебе сделать, аж тошно.

– Колян, знал бы ты, во что я из-за своей внешности вляпался, не говорил бы так…

– А, – отмахнулся бомж, – знаем мы ваши беды. Вот мне вмазать завтра не на что будет, тут уж горе так горе.

– Я тебе дам. У меня полно денег.

– Во тюльпан дурной! Их уж менты загребли. – Колян развел руками. – На метро мелочь и ту прибирают.

– А если я пожалуюсь кому-нибудь?

– Да кто ж тебя слушать-то станет?

– И что же мне делать завтра? Москву я пешком не обойду.

– Слямзим чего-нибудь.

– Украдем, что ли?

– Ну… – Колян растянулся на лавке, задрал свою чумазую, небритую физиономию к потолку и произнес мечтательно: – А лучше к буржуйской помойке сгонять, там столько добра выкидывают… Ух! И не так опасно. К вечерочку бутылок насобираем, вмажем, а по утру я тебе помогу найти сестру.

– А ночевать где? – Ситуация, в которую попал Лешка, была настолько абсурдной, что ему до сих пор не верилось, не снится ли ему все это.

– Есть местечко. Держись Коляна – он тебя не бросит, – изрек благодетель сонным голосом и через секунду захрапел.

Лешка посидел немного, понаблюдал за сокамерником. Его удивило, что, несмотря на неряшливость, Колян не выглядел отталкивающим. Приятное славянское лицо, на котором выделялись яркие голубые глаза, нос картошкой и ямки на щеках. Простофиля, сразу видно. И пьяница. Но добрый и участливый, с широкой душой и желанием помочь. Лешка расчувствовался – чужой человек принял его беды как собственные – и решил отплатить той же монетой, едва у него все наладится. Он посмотрел кругом, надеясь отыскать место для сна, но, не увидев еще одной лавки, улегся на полу. Закрыл глаза и тут же задремал.

Глава 9

На улице было темно. Высокие деревья своими кронами загораживали свет уличного фонаря. Ирка сидела в кухне на подоконнике и смотрела в окно. Она тосковала, несмотря на то что в комнате веселилась куча народа, пришедшего на новоселье. Валя в отличие от Ирки была коренной москвичкой, к тому же с весьма общительным характером, поэтому в их квартире сейчас гостей было – как живности на Ноевом ковчеге. И в другой день Ирка наверняка наслаждалась бы шумной пирушкой, но не сегодня.

Днем она позвонила маме и с удивлением узнала, что Лешка отправился к ней в гости и уже сутки как должен быть на месте. Дальше – больше. Оказалось, причиной столь поспешного его отъезда из родного города была приключившаяся с ним беда. Мама рыдала в трубку и сбивчиво объясняла ее суть: Лешка связался с замужней дамой, наигравшись вволю, бросил ее, как обычно делал, а женщина оскорбилась, вызвала милицию, написала заявление. На счастье Лешки, хода делу не дали, решили подождать возвращения мужа пострадавшей – как-никак тот большая шишка, мало ли чего. Рогатый супруг вернулся утром и жене не особенно поверил – дураком он не был, марать свое имя не позволил, велел дело замять, а жене такую трепку задал, что та сидит с синяками дома и носа на улицу не кажет, хотя Леля допускала, что просто стыдится. Ольгино – не Москва, слухи по городку разносятся моментально.