Дверь в дом была открыта. Егор обследовал его, спустился в подвал и увидел там двух покойников в униформе охранников. Прежде чем убить, этих людей сначала связали. Зачем? Видимо, бандиты не сразу дошли до мысли покончить с ними…
Живых людей в доме не обнаружилось. И во дворе глухо. Никита пошел по дорожке, которая вела к другому, такому же большому особняку. Калитка была открыта, а во дворе, у крыльца дома, он увидел вооруженного бойца. В свете фонаря он узнал его. Да, это псковский браток. Автомат у него на плече. Что ж, у Никиты есть все права покончить с ним. А пистолет у него боевой, с глушителем. И к жертве он умел подкрадываться, и стрелял без промаха…
Еще одного бандита он уложил в самом доме. Браток выпрыгнул ему навстречу как черт из табакерки, но Егор первым нажал на спусковой крючок. Третьего братка он упокоил в холле. Тот услышал, как падал труп его дружка, всполошился, но Никита шел на него как быстроходный танк с роботизированным управлением. Цель — захват — выстрел, и все в течение каких-то мгновений. У парня просто не было шансов спастись.
В комнате с длинным обеденным столом он обнаружил четвертого бандита. Гиря о чем-то беседовал с двумя связанными парнями, среди которых Никита узнал Ракитина. А узнал он опера уже после того, как Гиря рухнул на пол с простреленным черепом.
Ракитин смотрел на него большими глазами… Он правильно догадывался, кто застрелил шестерых братков, освобождая Инну, и все-таки сейчас его распирало от удивления. Одно дело догадываться, и совсем другое — видеть все собственными глазами.
Никита не стал зацикливаться на пленниках. Это только в кино действующие персонажи бросаются на помощь своим пленным и раненым, забывая о безопасности тыла. А в жизни все по-другому — сначала разбираешься с врагами, а потом уже думаешь о милосердии.
Он обошел весь дом, но никого в нем не нашел. Сначала он закрыл на замок все выходные двери, только затем вернулся к Ракитину. Не о милосердии сейчас надо думать, а наоборот. Ракитин не просто свидетель, он мент, который сдаст Никиту при первом же удобном случае. А четыре «доказанных трупа» — это пожизненное заключение… И это значит, что Ракитина нужно зачищать. И парня, который с ним, тоже… Но сможет ли Никита сделать это?..
— Мне все известно! — будто прочитав мысли Горелова, выпалил опер. — И не только мне!
— Что тебе известно?
— Чем ты до Новой Зеландии занимался. Если ты меня сейчас убьешь, тебя найдут и накажут…
— И чем я занимался?
— Об этом лучше никому не знать, — Ракитин многозначительно посмотрел на своего товарища по несчастью.
Что ж, если этот парень действительно докопался до правды, то разговор лучше продолжить без свидетелей.
* * *
Все хорошо — и документы правильно составлены, и сынок Самородова все подписал. Все хорошо, только что-то не давало Жоре покоя.
— Может, мы зря Егорку одного оставили? — спросил он у Румына.
Машины уже давно выехали за пределы Потоцкого района, но до базы еще далеко.
— Почему одного? Я псковских к нему отправил.
— А ты в них уверен?
— Нормальные пацаны… И не жалко их. Если менты их запалят, они тебя не знают, а только меня.
— Ты это уже говорил, — скривился Жора. — А ведь я не о том тебя спросил. Если они Егорке продадутся? Вот он расскажет им, что за байда с ним случилась, и предложит половину от своего наследства. Вдруг они согласятся и через тебя на меня выйдут?
— Ну, на меня они не выйдут, — ответил Румын. — Да и не пойдут они против нас.
— А вдруг?
— Да вряд ли… Ну, я могу позвонить.
— Звони.
Румын достал из кармана трубку, набрал номер:
— Гиря, ты?.. Ну да, Шурыга… Как там дела?.. Это хорошо, что нормально… Точно, без проблем? Ну, давай, работай… До связи!
Румын собирался сунуть трубку в карман, но Жора выхватил ее и выбросил в окно. Так будет спокойней.
— Жора, ты чего колотишься, нормально же все. Лох на поводке, не дергается…
— Напрягают меня твои псковские… — Желтов вдруг вспомнил об убитых охранниках. — И жмуров не надо было в доме оставлять…
— Так, а кто видел, как мы их мочили?
— А кто это мог сделать?
— Ну, менты же не узнают о нашем визите. Регистрация пройдет, прокладку закроем и кончим Егорку…
— А если нет?.. Короче, накосячили мы! — постановил Жора. — И Егорку оставлять не надо было, и жмуров надо забрать… Давай обратно поезжай, пока ночь. Егорку привезешь. И жмуров где-нибудь в реку сбрось…
— Как скажешь.
Не хотел Румын возвращаться в Потоцк, но спорить с Жорой — себе дороже. Поэтому он вынужден был отправиться в обратный путь.
* * *
Пародия хороша не только на сцене. Если, конечно, это удачно исполненная пародия. А Ракитин чуть ли не идеально скопировал голос покойного Гири. И ответил на звонок, поступивший на его телефон. Шурыга звонил, тот самый, который запряг псковских братков под Желтого.
— Никакой это не Шурыга, — покачал головой Ракитин. — Румын это. Его голос был…
— А ты Румыном занимался? — спросил Никита.
Он уже выслушал Ракитина. Старлей действительно угадал его прошлое. Да, Никита убивал бандитов, но ведь опер мог об этом догадаться. А почему именно про бандитов сказал, а не про обычных людей, так этим он пытался смягчить ситуацию. Дескать, ты, Никита, не тот киллер, который заслуживает осуждения и презрения. Вы, Никита Тимофеевич, страну от всякой мрази очищали… Вот если бы Ракитин сказал, на кого Никита работал конкретно, тогда бы стоило глубоко задуматься, а так его версия воспринималась как пустая болтовня.
— Ну да. Мы же вместе с Инной по Корчнову работали. И Румын там был, и ныне покойный Бобыль.
— Да, но вы же Румына на допрос не дергали.
— Официально — нет, неофициально — да… Я подъезжал к нему, спрашивал про Корчнова, он, конечно, все отрицал…
Никита пожал плечами. Может, говорил Ракитин с Румыном, а может, и нет. Если нет, то откуда он знает голос Румына? Если из других источников, то почему не скажет о них?.. А откуда он узнал, что Желтов собирается замахнуться на Никиту? И ведь информация оказалась верной…
— Я так понимаю, ты сын Самородова? — глядя на Егора, в раздумье спросил Никита.
— Сын, — подавленно ответил парень.
— А Мишу откуда знаешь?
— Так мы с ним в одном классе учились…
Никита вперил в Ракитина тяжелый, проницательный взгляд:
— Может, все-таки объяснишь, откуда ты Румына знаешь?
— Ты ничего не докажешь, — усмехнулся Миша.
— Что я не докажу?
— То, что я на Саморода работал.