– Что-то вроде этого, – подтвердил Янков. – А кишка тонка оказалась. В первом же бою попер со страху или от дури не в ту сторону. Один танк на мине подорвался, второму болванку в борт врезали, пока они там крутились. Тоже сгорел к чертовой матери, да половину экипажей побили. Ну еще потери в бою имелись в других взводах. Половина роты накрылась, а ведь Свирский мужик осторожный. Его тогда на командира батальона двигать собирались, но за срыв боевой задачи чуть во взводные не перекинули.
Анатолий Свирский вскоре действительно появился возле их самоходки. Кивнул экипажу, а Карелина отозвал в сторону. Павел напрягся, ожидая, что комбат начнет выговаривать за выпивку с подчиненными, еще к чему-нибудь привяжется.
Однако капитан осмотрел маскировку, запасной капонир, посоветовал завтра сменить подсохшие ветки и вел себя, в общем, куда дружелюбнее, чем днем. А подвыпивший, хотя и крепко державший себя в руках Карелин напряженно ожидал какой-нибудь придирки или высокомерного замечания.
Со злостью думал: «Неизвестно, где и как ты воевал, а я в своем полку едва не до последней машины из боев не вылезал, пока не подбили. И в госпитале три месяца отвалялся».
– Обиделся, что ли? – бесцеремонно спросил Свирский.
– На командиров обижаться не положено. Спасибо, машину доверили, товарищ капитан.
И четко козырнул в знак большой благодарности, продолжая стоять по стойке «смирно».
Ядовитая получилась подковырка. Машина лейтенанту Карелину была положена в любом случае. Первичное командирское звено. Его-то уж Павел законно заслужил и профессиональную пригодность в боях доказал. Свирский, глядя в упор на лейтенанта, заметил:
– Клоунов мне не надо. Благодарность он выражает! Перехватил, что ли?
– Считайте как хотите. Я к цирку давно интерес потерял. Когда ребят из моей батареи от брони отскребал.
Слова «моя батарея» прозвучали с вызовом. Капитан уже знал боевую биографию Карелина. Понял, что заводить лейтенанта, который вступал в бой с немецкими танками и ходил в лобовую атаку на вражеские пушки, ударит по его авторитету как комбата.
– Отдыхайте, – коротко обронил Свирский и направился к следующей самоходке.
Так прошел первый день на новом месте.
Июнь подходил к концу. На фронте стояла непривычная тишина. Но слух о том, что с обеих сторон сосредоточены значительные силы и предстоит большое сражение, ходили вовсю.
На уровне самоходно-артиллерийского полка командиры лишь разглядывали карту и гадали, в каком месте будет нанесен удар либо немцами, либо нашими.
Одни склонялись к тому, что для удара Красной Армии удобен сравнительно небольшой, но глубокий Орловский выступ. Немцы влезли здесь на 170 километров в глубину нашей обороны, а ширина выступа составляла лишь сто двадцать верст.
Ожидали крепкого удара с немецкой стороны на Курском выступе, где выдвинулись на сотню километров советские войска. Ширина его составляла двести километров, и удачное наступление вермахта грозило разгромить стратегические резервы Красной Армии, пересечь верховья Дона и снова выйти к Волге, угрожая Москве.
Но все это были слухи и предположения. Запомнилось, что полк в эти недели усилили артиллерией, минометами. Изучали на плакатах новые немецкие танки «тигр» и «пантера». Особенно сильное впечатление производил тяжелый «тигр» с его лобовой броней сто десять миллиметров и мощной пушкой, пробивающей броню наших танков за два километра.
Эта техника изучалась и ранее, когда Карелин еще лежал в госпитале. Специальные занятия проводили для вновь прибывших. Инструкторы старались смягчить тот факт, что орудия «тридцатьчетверок» и самоходок СУ-76 берут броню «тигра» лишь за пятьсот метров, да и то лишь бортовую часть.
Другой головной болью вырисовывалась «пантера». Танк практически с такой же броней, как у «тигра», и дальнобойной 75-миллиметровой пушкой длиной пять с половиной метров. Капитан Свирский оказался неплохим учителем. Сразу обратил внимание на слабые стороны новых немецких танков. Говорил откровенно:
– С этим зверинцем «тиграми» да «пантерами», нам во встречном бою не тягаться. Для борьбы с ними предназначены тяжелые самоходные орудия. В нашем корпусе имеется полк СУ-122, вы их наверняка видели.
– Гаубицы на них мощные стоят, – подал голос на правах заместителя комбата старший лейтенант Мищенко. – Снаряд двадцать килограммов весит, врежет – только брызги полетят.
Кто-то из командиров и наводчиков согласно закивал. Врежут, конечно. Но комбат Свирский глянул на Мищенко в упор, и тот смешался. Понял, что ляпнул не то.
– Давайте лучше рассчитывать на свои силы, тем более в самоходках СУ-122 мало кто из нас разбирается.
Опытный танкист Анатолий Пахомович Свирский не слишком рассчитывал на эффективность тяжелых самоходок СУ-122 в борьбе с «тиграми» и «пантерами». Навесной огонь гаубиц менее точный, чем у немецких танковых пушек. Да и скорострельность в два раза ниже.
– Новых тяжелых танков у немцев не так и много. А вот модернизация Т-3 и Т-4 идет с сорок второго года. Лобовая броня Т-4 уже достигает 60–70 миллиметров, а пушки длиной по три с половиной метра.
Те, кто успели повоевать, по просьбе Свирского рассказывали об особенностях действий самоходок. Подняли Карелина. Тот с минуту постоял, пожал плечами:
– Тут есть артиллеристы поопытнее. Я меньше двух месяцев в активных действиях участвовал.
Ожидал, что Свирский на этом и закончит с ним разговор, но комбат ждал. А лейтенанта с любопытством разглядывал, будто видел первый раз, младший лейтенант Зацепин, подбитый в первом своем бою.
Заговорил, глядя в упор на усмехающегося Мищенко. У старлея опыт наверняка больше. Но и Карелин февраль и март из боев не вылезал. Заговорил короткими рублеными фразами:
– Я нашу машину уважаю. Маневренная, легкая, а главное – пушка надежная. Высота небольшая, значит, легче устраивать засады. В дуэль с нашей броней не вступайте, просадят любым калибром. Выстрел-два и меняйте позицию. Пока время есть, потренируйтесь с прицелом. Старший лейтенант Чурюмов метко стреляет, и наводчик у него опытный. Никита Янков на последних стрельбах хорошо цели поражал.
– А наиболее оптимальное расстояние?
– Когда ты врага видишь, а он тебя нет.
– Семьсот метров, по-вашему много?
– Далековато, – отозвался Карелин. – Только хороший стрелок ударить точно сможет. Лучше не рисковать. Выждать, подпустить и тогда бить. Чтобы наверняка.
Самое мощное сражение Отечественной войны – Курская битва началась пятого июля 1943 года. Исход этого сражения, в котором участвовали с обеих сторон более двух миллионов человек, шесть тысяч танков и самоходных орудий, около пяти тысяч самолетов, значил очень многое.
Советское командование сумело установить точную дату немецкого наступления буквально в последние дни. В 2 часа 20 минут ночи 5 июля на сосредоточенные и готовые к броску немецкие войска обрушили внезапный огонь около тысячи орудий и минометов и 100 реактивных установок БМ-13 («Катюши»). Упреждающий удар был мощным.