– Так ты согласишься? – У Цветковой появилась надежда.
– Дорогая моя Яна, я бы на многое вообще-то согласился, если бы ты попросила меня.
– Не сомневаюсь. Ведь и сейчас ты везешь меня в аэропорт без лишних вопросов. Хотя, наверное, считаешь мою затею бессмысленной?
– Я уже имел честь убедиться в твоей проницательности, так что лишний раз обследовать бедную женщину не повредит. К тому же вдруг этот онколог чем-нибудь сможет ей помочь?
– Тоже верно, – согласилась Яна. И вдруг рассмеялась: – Как ты сказал? «Вступить в это общество князей, баронов и прочих?» Особенно мне нравится последнее слово. Звучит, будто «прочей нечисти».
Автомобиль въехал в туннель, проложенный в горе, и теперь лицо Эрика освещалось мелькавшими в темноте фонарями.
– Нет, Яна, я совершенно не хочу вступать в общество этих напыщенных особ, ходить на их собрания и на светские рауты.
«Говорит прямо, как я… – удивилась Яна. – Именно из-за такой вот «мышиной возни» я до сих пор с Карлом и не вместе».
– Но они заняты не только пустословием и словоблудием. Активно сохраняют памятники старины, занимаются благотворительностью…
– Предпочитаю заниматься тем же самым, но без вынесения своих дел на общественное обозрение, – ответил Эрик.
– Да ты всю жизнь этому посвятил, насколько известно окружающим.
– Не всю, поверь мне. Маленькую частичку своей жизни я оставил в личное пользование. Но так как я очень скрытен и отгородился от окружающих, то они многого просто не знают, – пояснил Эрик.
– Какой длинный туннель! Конца не видно, даже неприятно.
– Двадцать километров. Кстати, не предел для туннелей в Швейцарии. Где горы – там и туннели, ведь объезд часто невозможен, – пояснил Эрик.
– С клаустрофобией здесь за руль нельзя садиться, я поняла. И если еще страхи какие…
– Жить вообще страшно. Умирать все равно придется…
– Не говори об этом на такой скорости, мне становится не по себе, – покосилась на него Яна.
– Ладно, расслабься, я неплохо вожу машину.
– Я и сама вижу, что водишь ты, как гонщик. Только не возгордись сильно! А есть на свете что-нибудь, что ты делаешь не очень хорошо?
– Надо подумать, – напустил на себя важный вид Эрик.
– Еще одна из твоих главных черт – скромность, – заметила Яна.
– Мне говорили, что я и внешне ничего, только раньше меня это не волновало.
– Да все ты знаешь! Не набивай себе цену! Ты похож на пирата – такой взъерошенный, с пронизывающим взглядом, своеобразной усмешкой…
– Хорошие девочки часто влюбляются в пиратов, так что я буду расценивать твои слова как комплимент, – стрельнул в сторону Яны глазами Эрик.
– А где ты здесь видишь хороших девочек? Я только замужем была трижды и никого из супругов не сделала счастливым.
– Просто они не приспособились к сокровищу, которое заполучили.
– Твоими бы устами… Говорите, говорите, молодой человек, еще…
– А еще, кстати, о скромности: я неплохой рассказчик.
– Звучит интригующе, – заинтересованно посмотрела на него Яна.
– И пока мы в пути, я мог бы рассказать тебе одну историю.
– С удовольствием ее послушаю, – откликнулась Яна, устраиваясь поудобнее.
– В конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века один чудак стал строить замок. Был он приближенным ко двору правителя страны и человеком слыл очень состоятельным. Он имел много замков, но новый должен был стать особенным. Его он хотел построить для своей любимой, чувство к которой вспыхнуло в его душе с первого взгляда на одном из балов. Вся мозаика, весь орнамент, все золото и великолепие было посвящено одной женщине. Беда состояла в том, что эта женщина не ответила своему зачарованному принцу взаимностью, не затронули ее сердца его страсть и любовь. По описаниям очевидцев, она обладала неземной красотой. Но, как говорится, если в одном месте прибыло, то в другом должно убыть. Вот и у красавицы той внутри была полная пустота. А еще коварство, глупость и пошлость. Она с удовольствием принимала дорогие подарки от безумно влюбленного в нее вельможи, крутила им как хотела и обещала хранить себя для его любви. А сама за глаза отпускала скверные шуточки в адрес воздыхателя, гуляла при дворе с кем только могла, пока тот чудак воздвигал для нее замок любви. И в конце концов со спокойной совестью выскочила замуж за такого же богатого придворного, от которого забеременела. Горю влюбленного вельможи не было конца. Он замкнулся, ушел в себя, но строительство роскошного романтического замка продолжил. Вернее, он с отчаянием отвергнутого возлюбленного с головой ушел в свое дело. И всю жизнь занимался украшением дома. Он потерял семью…
– Что? Несчастный влюбленный был женат? – не могла не отметить Яна.
– Понимаю твой сарказм. Но подожди судить его, надо ведь знать нравы той эпохи. Вельможе как носителю знатной фамилии необходимо было продлевать свой род чуть ли не по закону. Ему подобрали в жены вполне милую и симпатичную троюродную кузину, и они обвенчались. Но почти не жили вместе, поэтому женщина родила катастрофически мало, по тем временам, детей – всего двоих. Уже в тридцать лет князь заперся в новом замке, думая только о своей первой и последней любви. Остальные его владения постепенно пришли в негодность. Вельможа поддерживал деньгами жену и детей, но видеть их и общаться с ними не хотел.
– Навязчивая идея…
– Ты недалека от истины. Многие вокруг стали поговаривать о том, что князь сошел с ума. А он все ждал, что его любимая одумается и вернется к нему. Все, что у него было материального и духовного, он вложил в свой замок. А та между тем рожала детей, потом, после смерти мужа, порхала от одного мужчины к другому. Фактически она стала наложницей, содержанкой богатых вельмож. Слухи о ее беспутной жизни доходили до несчастного влюбленного, и временами его захлестывал гнев. Но он принял бы ее любую, даже падшую, однако она шла к кому угодно, только не к нему.
– Дурак, он просто не понимал, что ей не нужно было то, что он мог ей дать. Скорее всего, ее пугала его настойчивость и его безумная любовь.
– Это ты понимаешь, а ослепленный любовью человек не мог рассуждать здраво. Он решил сделать самый красивый замок на свете, чтобы она узнала о нем, пожалела, что не выбрала его в свое время, и вернулась. Только ей он посвящал свое творение.
– Так хотел все же добиться ее?
– Себя он хотел добить, что и получилось в конце концов. Но подожди, не прерывай. Его замок стал одним из самых богатых в Европе, настоящим произведением искусства. Это была застывшая музыка, мечта, фантазия и любовь, воплотившиеся в камне. И если говорить об интерьере, то нигде не было совершенней и богаче убранства.
– Эх… – вздохнула Яна, конкретно ни к кому не обращаясь.
Эрик засмеялся.