– Да, это точно… – протянула Надежда, понимая, что Алевтина снова оседлала своего конька и ссадить ее с него будет невозможно. – И какие выводы вы из этого сделали?
– А какие бы вы сделали на моем месте? – воскликнула Алевтина, но не дала Надежде времени ответить. – Вывод единственный и очевидный: этот самый Кондратьев где-то раздобыл уникальные материалы, скорее всего, дневник моего предка!
При этих словах Алевтина хищно уставилась на пакет, который прижимала к себе Надежда.
– Вы уверены? – Надежда на всякий случай покрепче прижала к себе пакет.
– Ну, а как еще это можно объяснить? Откуда иначе он мог знать такие подробности этой истории?
– Ну, он мог это все выдумать…
– Вы не понимаете! – Алевтина прижала руки к плоской груди, в глазах ее горел маниакальный огонь. – Вы не можете понять! Никто не может! Я должна была встретиться с ним! Потому что в романе, – она потрясла книжкой, где на обложке был нарисован лихой гусар на вороном коне, – в романе все описано так четко и живо, что это не могло быть вымыслом, как мне сказал господин Кондратьев.
– И что же вы предприняли? – поспешно спросила Надежда, чувствуя, что разговор пошел по кругу.
Несомненно, ее собеседница была зациклена на одной идее, и, судя по внешнему виду, вряд ли могла сообщить Надежде что-то путное. Но для чего-то Кондратьев оставил ей этот дневник.
– Мне нужно было выяснить его адрес или хотя бы телефон, – заговорила Алевтина Сергеевна неожиданно спокойным голосом, – ясно, что в издательстве мне так просто ничего бы не сказали, поэтому я… Должна сказать, что сейчас я на пенсии, а раньше работала в районной налоговой инспекции.
– Я думала, вы историк, – удивилась Надежда.
– Нет, история войны восемьсот двенадцатого года – это мое… не хобби, не люблю этого слова, это мое самое важное дело в жизни.
– Понимаю… – поспешно вставила Надежда, заметив в глазах Алевтины все тот же маниакальный огонь.
– В общем, я выяснила телефон бухгалтерии издательства, это было довольно легко, далее, представившись секретарем Кондратьева, узнала, кто в бухгалтерии ведет его дела. Мне назвали имя – Светлана Борисовна, ее, на мою удачу, не было на месте. Я сказала, что мне только что звонили из налоговой инспекции, у них не хватает квартального отчета по единому социальному налогу и они по этому поводу рвут и мечут. Моя собеседница всполошилась и сказала, что все передаст Светлане Борисовне, как только она вернется из банка.
«Надо запомнить про этот налог, – подумала Надежда, – может пригодиться…»
– Следующий раз я позвонила в половине второго, – деловито продолжала Алевтина Сергеевна, – когда точно знала, что в бухгалтерии никого нет, кроме самого младшего помощника бухгалтера – какой-нибудь девчонки, которая ничего не соображает в документах, и вообще ей на все наплевать.
– Разве у них есть официальный обед? – усомнилась Надежда. – Теперь и в магазинах-то его нет…
– Все так делают, – усмехнулась Алевтина, – мне ли не знать. Бухгалтеры к часу уже есть хотят. И обедать ходят все вместе. Начальство тоже про это знает, а посторонним девчонка отвечает, что Светлана Борисовна, допустим, вышла и будет через двадцать минут.
«Гениально! – восхитилась Надежда. – А с виду эта Алевтина совсем чокнутая…»
– Ну, с девицей-то я говорила строго, – самодовольно усмехнулась Алевтина Сергеевна, – рявкнула, что я из налоговой, и что это такое, никак не добраться до Кондратьева. Секретарша отвечает уклончиво, отсылает в издательство, а он сам прячется. Будем, в общем, принимать меры. Девица испугалась и дала мне прямой номер Кондратьева.
– Как вам это удалось? – в голосе Надежды звучало искреннее восхищение.
Она вспомнила рассказ Лили Путовой, сколько усилий приложили журналисты и ничего не выяснили, а эта тетя, не потратив ни времени, ни денег, выяснила все что надо.
– О, главное – выбрать нужный тон! – зардевшись от похвалы, отвечала Алевтина Сергеевна. – Я заставила девчонку найти издательский договор Кондратьева и прочитать мне его, якобы у меня чего-то не сказано и вообще есть разночтения. И в самом конце, где указаны реквизиты сторон, был адрес и два номера телефона. – прямой и секретаря.
– Ну и как, поговорили вы с Кондратьевым?
– Поговорила, – Алевтина Сергеевна помрачнела, – да только ничего мне это не дало. Сначала он решил, что я – его поклонница, но я его разуверила, сказала, что звоню совсем по другому поводу. Вкратце упомянув историю своей семьи…
«И как у Кондратьева хватило терпения выслушать?» – удивилась Надежда.
– …Я спросила его, откуда он взял материалы для романа и нельзя ли мне с ними ознакомиться, потому что я должна обелить…
– Да-да, – встряла Надежда, незаметно посмотрев на часы, – про это вы уже говорили… И что он вам ответил?
– Ничего. Он прямо отчеканил, что официально заявляет, что его роман «Клад Наполеона» – это художественный вымысел, творческая фантазия, знаете, как пишут – все герои придуманы автором, любые совпадения случайны. Я просила его, просто умоляла, но он повесил трубку. А когда я позвонила на следующий день, мне сказали, что такой номер вообще не существует.
– Он его поменял… – понимающе кивнула Надежда. – Чтобы вы больше не звонили. А потом что было?
– А потом он умер! И я пошла на похороны. И высказала ему все, что думаю! Хоть о покойниках и не говорят плохо, но Кондрашов поступил со мной очень дурно!
– Кондратьев… – машинально поправила Надежда.
– Что? – Алевтина Сергеевна оторвала алчный взгляд от коленкоровой тетради. – Да нет, Кондрашов, это его настоящая фамилия, а Кондратьев – псевдоним.
– Что? – Надежда вскочила, с грохотом опрокинув стул. – Откуда вы знаете?
– Как – откуда? – Алевтина Сергеевна поджала губы. – Я же говорила, что девушка из бухгалтерии прочитала мне договор. Не весь, конечно, это заняло бы полдня, но первый абзац, который называется «преамбула». И там ясно сказано: «Издательство «Ладога» в лице генерального директора Сундукова О.Э., именуемое в дальнейшем Издательство, с одной стороны, и гражданин Российской Федерации Кондрашов Леонид Иванович (творческий псевдоним Алексей Кондратьев), именуемый в дальнейшем Автор, с другой стороны…»
Алевтина прервалась и проговорила:
– Вы что, не верите мне?
Надежда молчала, застыв посреди комнаты столбом.
Леня Кондрашов! Тот самый мальчик, с которым они когда-то давно жили на даче. И дружили, во всяком случае, тесно общались все лето. Вот это кто… совпадения быть не может.
Видя, что Надежда ослабила контроль, Алевтина Сергеевна выхватила у нее из рук вожделенную тетрадь.
– Это он… – шептала она, трясущимися руками перелистывая страницы, – это Гавриил Неклюдов, я узнаю этот почерк… В семье хранится его записка к жене. Но как дневник попал к Кондратьеву? Этого мы теперь никогда не узнаем…