Не обратив на нее внимания, Баргест закружился, заскулил негромко, но настойчиво. Ведьма запрокинула лицо вверх. Сейчас завоет, решила Николь. Но вместо этого старуха лишь сильно втянула воздух носом.
– Жди здесь, – приказала она неизвестно кому и скрылась в темноте.
Баргест сел, напряженно вглядываясь ей вслед. Николь шевельнулась, и страшный зверь, уловив движение, обернулся.
Девочка и пес уставились друг на друга.
«Съест», – подумала Николь, но страх уже сменился любопытством. Баргест, кажется, не собирался нападать: смотрел на нее озадаченно, но морда его то и дело обращалась к выходу. Звук шагов он услышал раньше, чем Николь, и бросился к двери, виляя хвостом.
Старуха не вошла, а влетела в дом.
– Вставай, живо! – приказала она Николь.
Тревога в ее голосе заставила девочку позабыть даже о страшном звере. Она мигом слетела с кровати.
– Надень башмаки! – скомандовала ведьма. – И накидку, в углу! Нет, не ту. Из заячьих шкурок.
Сама она уже стояла возле шкафа и поспешно, но аккуратно перекладывала его содержимое в большой мешок.
– Готова? Ступай за мной.
Она задула свечу и, как была, босиком, в одной рубашке, вышла из дома. Ничего не понимающая Николь последовала за ней.
Ночная роса промочила подол накидки, захолодила щиколотки. Девочка на ходу обернулась и в сумраке увидела, что пес неотступно следует за ней.
Ведьма торопливо обогнула дом. Николь была уверена, что они тут же углубятся в лес, но вместо этого старуха нырнула в какую-то пристройку и, к изумлению девочки, вывела оттуда сонную, но послушную козу.
– Зачем это? – не удержалась Николь.
Колдунья промолчала. Лишь снова принюхалась и ускорила шаг.
Подул ветер. Он принес свежий, влажный запах земли и грибницы, повеял дымом.
Старуха с девочкой прошли еще немного и остановились перед густыми зарослями сочень-травы – высокой, в человеческий рост. Тропа огибала пригорок и терялась в лесу, но старуха отчего-то медлила: наклонившись, шарила в траве сбоку от дорожки.
– А! Вот оно… – удовлетворенно прокряхтела она, ухватив откуда-то обрывок веревки.
Пес ткнулся носом под коленку Николь, и девочка вздрогнула.
– Нам надо идти?
– Уже пришли. – С этими словами ведьма отставила мешок и обеими руками с усилием потянула за веревку, другой конец которой терялся среди корней.
Пласт земли сдвинулся вместе с травой, открывая черный провал. Вниз под небольшим наклоном уходила деревянная лестница, подножие которой съедала темнота.
Николь от удивления ахнула.
– Тихо! Лезь туда.
Девочка в страхе попятилась. Земляная разинутая пасть поджидала ее: прожует – и не подавится.
– Ах ты ж мерзляков корень! – ругнулась старуха.
Сама спустилась по ступенькам и остановилась, наполовину высунувшись из дыры.
– Муравка, давай!
Козе, похоже, не впервой было забираться в нору. С удивительным проворством она запрыгала вниз, следуя за хозяйкой. Николь, открыв рот, смотрела, как белое пятно пропадает в темноте.
Напряженное лицо ведьмы снова показалось над поверхностью.
– Твой черед. Быстрее, лягушоночек! Не заставляй меня тащить тебя за ноги!
– Но скажи мне…
– Девочка, не до болтовни! – прервала ее старуха. – Нужно спрятаться, и побыстрее.
Одно слово вдруг открыло Николь глаза. Спрятаться!
Запах дыма!
– Маркиз де Мортемар поджег лес? – прошептала она.
– Пока нет, хвала небесам. Но он может заявиться к нам в гости. Хочешь встретиться с ним?
Вместо ответа Николь со всех ног бросилась обратно к дому. Ей не пришлось долго искать: она помнила, куда старуха бросила скомканное ночное платье Элен.
Выхватив из прорехи камень, девочка побежала обратно.
– Что ты там взяла? – Ведьма вгляделась в нее. – Внизу есть и питье, и еда.
– Это его реликвия!
– А, та самая… Покажешь, если доживем. А теперь помоги-ка мне сгрузить мешок.
Вдвоем они спустили вещи вниз. Николь морщилась, когда плечо прихватывала боль, но не жаловалась.
Яма, так хорошо замаскированная сверху, оказалась тесной и неглубокой. Потолок был укреплен подпорками, вдоль одной из стен громоздились ящики. Коза возлежала на охапке сухой травы в углу и бесстрастно жевала.
– Держись поближе к Муравке, иначе окоченеешь, – распорядилась старуха. – Без меня нос наружу не показывай.
– Ты закроешь меня здесь одну? – испугалась Николь.
Ведьма не ответила. Она проворно вскарабкалась наверх, выпрямилась, и последнее, что увидела девочка, – два силуэта в свете луны: женщина и собака. Сдвинулась крышка, отсекая бледный лунный свет, зашуршала, осыпаясь, земля – и стало тихо.
В кромешной мгле Николь на ощупь добралась до козы. Улеглась на сено, прижалась теснее к горячему козьему боку и неожиданно для себя заснула.
Проснулась она оттого, что коза встрепенулась и заворочалась. Послышался скрежет: крышку кто-то сдвигал, и полоса дневного света, сначала узкая, а затем быстро расширяющаяся, выхватила из темноты ступеньки и взвившуюся пыль.
Коза вскочила и, радостно мемекнув, бросилась вперед. С такой же быстротой девочка откатилась назад и сжалась в уголке, со страхом ожидая увидеть, во что будут обуты ноги, которые вот-вот покажутся на лестнице. Если в богатые сапоги с раструбами, то прощай, Николь Огюстен.
Но вместо кожаных сапог маркиза на грубую доску ступила босая нога, измазанная землей.
– Э-эй, лягушоночек! – позвал сверху знакомый ехидный голос. – Тебя там черви не съели?
Девочка шла по вытоптанной тропе обратно к дому, щурясь от солнечного света. На губах ее горели десятки вопросов, которые прежняя Николь давно обрушила бы на хозяйку. Но что-то случилось с ней после той ночи, когда она чудом спаслась от Мортемара. Новая, повзрослевшая Николь молчала, оставляя ведьме возможность самой рассказать то, что она сочтет нужным.
Однако наблюдательность по-прежнему была при ней. От девочки не укрылось, что грязь на ступнях старухи, принятая ею за землю, в действительности не что иное, как сажа. Нос ее чутко улавливал среди лесных запахов тонкие нити дыма. Они рассеивались среди смолистых можжевеловых ароматов, но ветер еще не успел полностью разнести их по лесу.
Николь обернулась и посмотрела на собачьи лапы. Баргест по-прежнему следовал за хозяйкой, но при дневном свете казался всего лишь безобидным черным псом.
– Что это ты там углядела? – поинтересовалась ведьма.
Николь помолчала, прежде чем ответить.