— Джой! Как мило, что вы позвонили.
— Я, мм, я подумала о том, что вы говорили. О том, чтобы сделать платье для вас. Я с удовольствием, если вас это еще интересует.
— Конечно, вы позвонили как раз вовремя. Скоро состоится ежегодное торжество в Холл-Фаундейшн. Когда вы сможете приехать в Нью-Йорк?
— В Нью-Йорк?
Боже правый! Последний раз Джой выбиралась в город крупнее Саранака, когда училась в колледже. К тому же Берлингтон, штат Вермонт, не был центром мировой торговли. Да уж. Если здание там насчитывало шесть этажей, его уже считали небоскребом.
— Думаю, когда угодно.
— Замечательно! А почему бы вам не поехать завтра с Греем? Он собирался приехать на прошлой неделе, провести семинар в Колумбийском университете, но у его отца возникли какие-то проблемы.
О господи. Четыре с половиной часа в машине с Греем. И потом, Нью-Йорк такой огромный. Разве она сможет выдержать так долго?
— Я… может, мне лучше поездом.
— Не глупите. Грей с удовольствием возьмет вас в компанию. К тому же он хорошо знает, где я живу.
— Да. Ну ладно.
— Хотите, я позвоню ему насчет вас?
Можно подумать, что она и без того не чувствовала себя полной деревенщиной.
— Нет, я сама.
— А жить будете у меня. У меня здесь три гостевые комнаты, и ими редко пользуются. Компания мне не помешает.
— Это очень великодушно с вашей стороны.
— Буду рада. Увидимся завтра!
Джой закончила разговор и уставилась на трубку.
Теперь оставалось только позвонить Грею.
Грей наклонился вперед в кожаном кресле, поставив на стол локти.
— Нет, вот что вы скажете своему клиенту. Если он не отступится, я его уничтожу. Понятно? Либо этот конгрессмен прекратит свою клеветническую кампанию против моего парня, либо я опущу десять центов в телефон-автомат, и весь штат узнает, сколько он пытается украсть с помощью этих строительных контрактов. Да, о тех, которые он отдал теневым компаниям своих родственников.
Юрист на другом конце линии запаниковал и стал отступать. Когда в целях устрашения в ход пошла тяжелая артиллерия, бедный парень совсем потерялся. Грей слишком хорошо умел вести эту игру, чтобы с ним могло справиться это ничтожество, ничего собой не представлявшее, кроме амбиций и подписи «эсквайр» после фамилии.
К несчастью, близился ноябрь, и скандальная закулисная возня становилась все активней. Грей вовсе не собирался выполнять все свои угрозы. Но его не пугало, что придется сделать то, что он обещал, если конгрессмен немедленно не прекратит свою атаку в СМИ.
Звонок последовал бы в секунду.
Грей потянулся за бурбоном.
— Слушайте, мне пора. Вы меня утомили.
Мистер Фэнси Пентс, городской адвокат, пытавшийся повлиять на ситуацию, все еще продолжал истерить, когда Грей положил трубку.
Он покачал головой. Этот любитель хотел выдать за чистую монету всю ту ерунду, которую произносили вслух. Конечно, существовала Первая поправка. И слава богу, что она была. Но конституцию нельзя использовать для защиты лжецов. По мнению Грея — никогда.
Зазвонил телефон.
Отлично. Наверное, снова этот юрист. Будет угрожать судом за незаконное вторжение по телефону.
Грей поднял трубку и выпалил:
— Какую часть слова «утомили» вы не расслышали?
Последовала длинная пауза.
— Грей?
Он поставил стакан с бурбоном на стол.
— Привет…
— Это Джой Мурхаус.
— Да, я понял.
— Я… только что звонила Кассандре. Я так поняла, что ты завтра едешь в Нью-Йорк. Не мог бы ты меня подвезти?
Грей сделал глубокий вдох. Он не припоминал, чтобы в последнее время обращался с просьбами к Господу Богу. Однако большой парень, очевидно, и без этого был в курсе.
— Конечно. Я могу забрать тебя. Только я выезжаю рано. В семь.
— Меня вполне устроит.
— Ты собираешься делать для нее платье?
— Да.
— Тебе это пойдет на пользу. И Касс тоже.
— Значит, увидимся завтра утром?
— Да.
Грей повесил трубку. Напряжение, которое во время разговора с адвокатом поднималось у него по спине и добралось до плеч, постепенно ушло.
Отлично, но оно сменилось напряжением в другом месте. И все же предвкушение, даже производившее эффект не там, где надо, направленное не туда и такое жалкое в своем упорстве, было лучше, чем каждодневные агрессивные наскоки юристов.
Грей расплылся в улыбке.
Он попытался избавиться от этой дурацкой улыбки, отодвинув бурбон и вернувшись к работе.
Но проклятая улыбка так никуда и не делась.
Стоя утром с маленьким чемоданчиком и папкой с эскизами на холодном осеннем ветру, Джой чувствовала себя совершенно растерянной. Конечно же она не может ехать в Нью-Йорк. И тем более в машине Грея, где ей придется говорить с ним о том, что она будет делать платье для его суперэлегантной любовницы.
Эти мрачноватые звоночки зазвучали сильнее, когда из-за угла выехал БМВ. Грей вышел из машины и с улыбкой поздоровался с ней.
— Ты готова?
Она быстро оглядела его. Темный костюм. Яркий галстук. Свежая белая рубашка. Слегка влажные волосы зачесаны назад. От него пахло кедровым мылом и тем изысканным сандаловым лосьоном после бритья, которым он всегда пользовался.
Джой протянула руку за своим багажом, но Грей первым схватился за ручки и уложил чемодан и папку в багажник. Проскользнув на кожаное сиденье, она осмотрелась и увидела две кружки из нержавейки, наполненные кофе.
— Я взял тебе тоже, — сказал он, усаживаясь за руль. — Не знаю, как ты любишь, но в бардачке с твоей стороны есть сахар и сливки.
Спустя четыре часа Джой решила, что Эйнштейн был прав. Время относительно.
К тому времени, когда впереди показался огромный город и они въехали на Риверсайд-Драйв, она могла поклясться, что пробыла в машине минут десять. Всю дорогу они разговаривали. Грей по-настоящему интересовался ее дизайнерской работой. И книгами, которые она читала. И музыкой, которую слушала. И тем, что она думает по поводу тысячи самых разных вещей, больших и малых. Трудно было не влюбиться в него еще сильнее. Каким-то странным образом его интерес к ней делал Грея еще более привлекательным, чем даже самые привлекательные черты его внешности.
А их у этого высокого смуглого красавца было хоть отбавляй.
— Касс живет в районе семидесятых улиц, — сказал Грей, как будто ей это о чем-нибудь говорило.