Грей бережно убрал волосы с ее лица. Вопреки его всегдашней твердости, сейчас его пальцы двигались легко, словно листья на ветру.

— Ты не хочешь… продолжить? — спросила Джой.

Когда он покачал головой, она почувствовала, что вот-вот расплачется.

— Тогда мне надо уйти, — сказала она и села на кровати.

Рука Грея нежно обвила ее талию. Вместо обычной силы, которая была ей так знакома, Джой ощутила лишь легкое давление. Его прикосновение было словно просьба. И совсем робкая.

Джой снова легла. Грей убрал руку с ее тела, как будто не хотел, чтобы она чувствовала себя пойманной.

— Я так виноват, — сказал он. В его голосе слышался необъяснимый страх. Он звучал сдавленно. Без единого намека на его обычное высокомерие и сознание собственной силы. — Я виноват, что сделал тебе больно.

— На самом деле это было…

— Почему ты не сказала мне? — тихо спросил он.

— А разве это что-нибудь меняло?

— Конечно, меняло. Если бы я знал, то ни за что не потащил бы тебя в постель.

Можно подумать, что ее девственность была заболеванием, которое ему не хотелось подхватить.

— О! Ты меня просто осчастливил.

Грей вдруг взял ее за руку:

— Тебе следовало сберечь невинность для Тома.

Джой заскрипела зубами.

— Если ты еще раз о нем вспомнишь, клянусь богом, я заплачу.

— Хорошо. Ты могла бы сберечь ее для того, кто тебя полюбит.

Вот как!

— Знаешь что, Грей. Я думаю, мне действительно надо идти.

— Нет. Останься. Обещаю, я больше до тебя не дотронусь. Просто я был бы благодарен, если бы ты… Я боюсь, что, если ты сейчас уйдешь, я больше тебя никогда не увижу. А этого я не вынесу.

— Послушай меня, — четко произнесла Джой. — Ты не сделал мне больно.

— Я затолкал тебя в эту постель. Раздвинул твои ноги. И потом впихнулся в тебя, как отбойный молоток. — Его голос сделался тоньше. — А ты дев… ты была девственницей.

— Я сама решила отдаться тебе. Я хотела тебя. Ты не сделал ничего…

— Не смей оправдывать меня, — прорычал Грей. — Этого не должно было произойти.

Джой перевернулась на спину, мысленно не соглашаясь с ним.

Конечно, Грей не любит ее. И безусловно, было бы гораздо умней заняться любовью впервые с тем, кто ее любит. Но сейчас Джой больше сожалела о том, что не познала его до конца, чем о своем решении отдаться ему первому.

Все ее тело ныло от предвкушения того, что он обещал и в чем потом отказал ей. Да и Грей наверняка испытывал то же самое. Неужели мысль о том, что она никогда прежде не знала мужчины, стала для него таким ударом?

Проклятье. Похоже, она сделала все возможное, чтобы убить его влечение к ней. Сначала провал с этим «я люблю тебя». Теперь с этой девственностью. Осталось только добить его, сказав, что она беременна.

Впрочем, она могла уже не беспокоиться, что сможет еще чем-то удивить Грея. Когда теперь она сможет приблизиться к его постели?

— Поспи сегодня здесь, — сказал Грей.

Джой перевернулась и посмотрела поверх подушки. Жаль, что недостаток света не дал ей возможности лучше разглядеть выражение его лица.

Парадокс заключался в том, что ей не хотелось уходить. Действительно, не хотелось. Вдруг утром они оба будут лучше соображать. Вдруг начнут сначала.

— Хорошо, — ответила она. Услышав его облегченный вздох, Джой удивилась тому, что для Грея было так важно, чтобы она осталась на ночь. — Но, Грей?

— Да?

— Это еще не конец.

— Знаю. Поверь мне, я знаю.

Грей подождал, пока дыхание Джой станет ровным, потом встал и направился в ванную. Он в темноте стянул презерватив и бросил его в унитаз, чувствуя себя как самый последний киллер.

Ополоснув лицо водой, он оперся руками на раковину и свесил голову вниз.

Проклятье!

Ни один из тех убогих фокусов, которые он проворачивал в своей жизни, и близко не стоял рядом с тем, что он натворил в этой спальне. Все остальные проступки казались просто песчинками. Их было много, но ни в какое сравнение они не шли.

Когда Грей вломился в тело Джой, он оказался совсем не готов к тому, что обнаружил. Он бросился на нее с такой силой, что не смог сразу остановиться, пока не оказался уже совсем глубоко. Она была такой чудесной, такой доброй. Когда ужасная догадка забрезжила в его сознании, он стоял на пороге такого блаженства, к которому прежде и близко не подходил. Грей напряг все мышцы, крепко зажмурил глаза и заставил себя замереть. О том, чтобы дать себе разрядиться, и речи быть не могло. Только не теперь, после того как он причинил Джой боль.

Потребовалось какое-то время, чтобы он смог начать выходить из нее, но даже медленное, тщательно контролируемое отступление снова подтолкнуло его к краю. Когда же он наконец освободился, мука сексуальной неудовлетворенности вызвала в нем дрожь. Боль волнами разливалась от члена по всему телу, пока каждый волос на его голове не ощутил ее укола. Но ничто не могло быть хуже того, через что он заставил пройти Джой.

Грей схватил полотенце и вытер лицо.

Он был так несправедлив к ней. Или, вернее, он не ошибся в ней с самого начала. А она пострадала из-за его ошибки.

По крайней мере, теперь он точно знал, что делать дальше.

Глава 9

На следующее утро Джой проснулась на большой кровати одна, бережно закутанная в стеганое одеяло. Рядом она обнаружила другое одеяло, на поверхности которого виднелась глубокая вмятина, и подушку, смятую в комок.

Она откинула назад волосы, сбросила одеяло и встала. Когда она в халате вышла из ванной, Грей стоял рядом с кроватью полностью одетый. Он пристально рассматривал маленькое пятнышко крови на простыне.

Обернувшись, он посмотрел на нее через плечо широко раскрытыми глазами.

— У тебя все в порядке? — резко спросил он.

На мгновение она вспомнила, каким он был, когда лежал на ней. Тяжелым, упругим, сильным. Ей смертельно захотелось испытать это снова.

— Джой?

— У меня все прекрасно.

Его глаза скользнули по ее фигуре, но в них не было огня.

— Можно я принесу тебе завтрак?

Джой покачала головой:

— Я не хочу есть. Лучше ответь мне на один вопрос. Вчера мы с тобой занимались любовью, а сегодня ты смотришь на меня безразлично, как врач. Как такое может быть?

Грей закрыл глаза, как будто хотел еще больше отстраниться. Как же так?

— Во-первых, прошлой ночью у нас был секс. Ты заслуживала того, чтобы тебя боготворили, ласкали, обходились с тобой бережно. А получилось совсем не так, получилось плохо. Я никогда себе этого не прощу. А во-вторых, моя прямая обязанность позаботиться о тебе, а не заставлять тебя чувствовать неловкость из-за того, что я похотливый сукин сын.