– Привет, Фрэнк. Надеюсь, никто не доставил тебе проблем?
– Нет. Пока все более или менее тихо, – ответил Фрэнк.
Я заметила гарнитуру у него в ухе и прикрепленный к воротнику крошечный микрофон, в который он что-то говорил.
– Похоже, ты проводишь вечеринки на самом высоком уровне, – заметила я, когда мы оказались в широком длинном коридоре.
– Уж кому, как не мне, знать, что может случиться, если все пойдет наперекосяк, – ответил Дрю, открыв дверь своей комнаты. Я застыла на пороге. – Можешь зайти, если хочешь.
– Нет, – поспешно ответила я. – Подожду в коридоре.
С легкой усмешкой Дрю вошел внутрь и через несколько минут возвратился уже в куртке и с ключами в руках. Мы спустились по другой лестнице в дальнем конце коридора. Там тоже дежурил еще один человек в черном.
– Я ненадолго отъеду, – сказал ему Дрю.
– Не волнуйтесь, все под контролем, – ответил охранник.
Лестница привела нас в коридор рядом с боковым входом, подальше от шумной толпы. Нашего исчезновения никто не заметил.
Внедорожник Дрю был припаркован в стороне, что облегчало свободный выезд.
– Спасибо, что согласился подвезти, – пристегнув ремень безопасности, сказала я.
– Нет проблем, – кивнул Дрю, заводя мотор.
Всю дорогу мы в основном молчали. Я боялась сказать что-то лишнее, поскольку не хотела начинать разговор, к которому была не готова. Но неожиданно посмотрела в окно и запаниковала.
– Куда мы едем? – дрожащим голосом спросила я.
– К тебе… Вот черт!
У меня так колотилось сердце, что даже перехватило дыхание. На лице Дрю появилось виноватое выражение. Он остановил машину на парковке возле кафе.
Я закрыла глаза, пытаясь хоть как-то вернуть себе душевное равновесие.
– Какой же я дурак! – сокрушенно покачал головой Дрю. И, рванув с места, поехал прочь, постепенно увеличивая расстояние между мной и тем домом. – А где ты теперь живешь?
Я дала ему мамин адрес и, пока мы ехали на другой конец города, понемножку пришла в себя.
Дрю свернул на подъездную дорожку, припарковался за пикапом Джонатана.
– Было очень приятно тебя повидать, – сказал он.
– Да, – расстегнув ремень безопасности, ответила я и уже собралась было выйти, но он меня остановил:
– Эй! Я хочу, чтобы ты знала.
Я повернулась к Дрю, решив дать ему возможность высказаться, хотя понимала, что, наверное, зря.
– Я насчет того, через что тебе пришлось пройти, – продолжил он.
И меня сразу заколотило. Надо было срочно ставить защитный барьер, чтобы не принимать его слова близко к сердцу.
– Что ж, я знаю, что иногда вел себя как полный придурок, но ты мне реально нравилась.
От этого неожиданного признания у меня потеплело на душе.
– Знаю, – прошептала я.
– Я хотел тебя навестить, – признался он. – Когда ты была в больнице. Но копы не пустили. Эмма, я искренне сожалею. Обо всем.
– Спасибо, Дрю, – слабо улыбнулась я. – Никто ничего не знал. Так что тут ты не одинок.
– Не возражаешь, если я буду время от времени тебе позванивать? – осторожно поинтересовался он. – Просто так, чтобы не терять связь.
– Я тоже была очень рада тебя видеть, – ушла я от ответа. – Еще раз большое спасибо, что подвез.
Он остался ждать, пока я открою входную дверь. Но я, так ни разу и не оглянувшись, захлопнула ее за собой.
Я сняла наушники, положила рядом с собой на кровати журнал, и тут в дверь постучали.
– Привет, – улыбнулась мама, слегка приоткрыв дверь. – Можно войти?
– Конечно. – Я не поняла, почему она так нервничает. Затем заметила у нее в руках фотографию в рамке.
– Мне хотелось, чтобы это было у тебя. – Она поставила фотографию на комод рядом с рождественской открыткой от Лейлы и Джека. Я встала с кровати, чтобы посмотреть поближе. – Я должна тебе ее отдать, потому что она единственная не пострадала от моей неуклюжести.
Это был снимок моего отца. Он стоял, гордо улыбаясь, а я сидела у него на плечах. На мне была футбольная форма, в руках – приз.
– Спасибо, – обрадовалась я.
– Он любил смотреть, как ты играешь в футбол, – сказала она. Я внимательно посмотрела на фотографию. Интересно, когда она была сделана? Похоже, мне здесь лет пять или шесть. Слишком мала, чтобы хоть что-то помнить. – Ты, наверное, догадываешься, почему у меня нет его фотографии, да? – задумчиво спросила она. Я кивнула. – Значит, меня все-таки можно понять.
Я растерялась и не могла найти нужных слов. Несомненно, ей нелегко далось решение отдать мне снимок. И я хотела сказать, как много значит он для меня. Наверное, надо было ее обнять. Но мы продолжали неловко топтаться на месте, не решаясь посмотреть друг другу в глаза. Что уж там говорить об объятиях!
– И как прошла вечеринка? – наконец нарушила она неловкое молчание.
– Супер, – равнодушно ответила я.
– А кто-нибудь похвалил твой милый свитерок?
– Ой, нет! – расстроенно покачала я головой.
– Что такое? – встревоженно спросила она.
– Забыла в гостях свитер! Вот растяпа! – Я не могла скрыть своего расстройства.
– А нельзя просто съездить туда и забрать его?
– Ну, понимаешь… Вечеринка была в доме моего бывшего парня. Поэтому не думаю, что это удачная идея.
– Бывший парень? – удивленно подняла брови мама. – А Эван знает?
– Нет. И не собираюсь ему говорить, – призналась я.
– Ну, тогда удачи тебе! – усмехнулась она.
– Спасибо, – нахмурилась я. При одной мысли, что придется сказать Эвану, у меня скрутило живот. – Мне сразу стало легче.
– Прости, – хихикнула она.
– Ну что, готова? – крикнул из коридора Джонатан.
– К чему? – растерялась мама.
Но тут на мою кровать шлепнулись два водяных пистолета – красный и фиолетовый. А на пороге уже стоял Джонатан с синим пистолетом в руках.
– К этому. – Он посмотрел на маму с озорной улыбкой и пустил в нас струю воды.
Я метнулась в сторону кровати, а мама зашлась в приступе смеха.
– Ах ты так! – Она взвизгнула, схватила красный пистолет и помчалась за ним по коридору.
Я взяла оставшийся пистолет и бросилась вдогонку. Мама спряталась на кухне, но Джонатана я сразу потеряла из виду. Я прицелилась в сторону гостиной – пустой номер.
Повернулась и прокралась в прихожую. Мама высунула из кухни голову и кивнула в сторону темного коридорчика, ведущего прямо к двери в подвал. И не успела я опомниться, как из темноты возник Джонатан, схватил меня за руку и спрятался за моей спиной, потому что из кухни в нас уже целилась мама.