Катон медленно кивнул.

– Сам вижу. Постараюсь сделать, что смогу, хотя тут от меня мало что зависит. Увидимся у брода.

– Надеюсь. Будь осторожен, парень.

– Я всегда осторожен, будто ты не знаешь.

Катон улыбнулся другу и вновь повернулся к своим солдатам.

Макрон проследил за тем, как его друг занял место впереди Шестой центурии рядом с Фигулом, проводил колонну взглядом и, только когда ее хвост скрылся за холмом, приказал своим бойцам подняться по склону. Шли молча. К скрипу амуниции и звяканью оружия примешивалось лишь хриплое карканье воронья, для которого в крепости нынче был настоящий пир.

Глава 9

Примерно по прошествии часа когорта настигла бриттов. Плотная толпа пехотинцев быстро двигалась вдоль берега вверх по течению реки, направляясь как раз к тому броду, который когорте было приказано защищать. С самого начала было очевидно, что первыми они до брода не доберутся, но их вождь явно был человеком рисковым и продолжал гнать своих людей со всей мочи, в то время как римляне неуклонно приближались к ним наперерез. Но затем бритты внезапно резко изменили направление движения и устремились прочь от брода, словно движимые единственным желанием – уйти от преследователей. Максимий, со своей стороны, приказал декуриону беспрерывно тревожить врага кавалерийскими наскоками, чтобы максимально замедлить его движение.

Конные разведчики на всем скаку неслись на плотную массу бриттов, забрасывали их передние ряды дротиками и тут же, не вступая в рукопашную, уносились прочь, на безопасное расстояние. Впрочем, эта тактика оказалась не слишком действенной, и тогда декурион предпринял несколько ложных атак: всякий раз бриттам приходилось останавливаться и готовиться к отражению возможного кавалерийского наскока. Пару раз это сработало, но вождь варваров быстро сообразил, что конница не собирается ввязываться в схватку, и третью ложную атаку просто проигнорировал. Однако в совокупности все эти маневры позволили несколько замедлить продвижение варваров и выиграть определенное время для Максимия и его бойцов. Спустя чуть более часа после того, как когорта выступила от разоренного форта, стало ясно, что бриттам придется принять бой.

– Когорта, стой! – проревел приказ Максимий. – Развернуться в боевой строй!

В то время как пять центурий неспешно перестраивались из походной колонны в боевую позицию, бритты, которых отделяло от римлян не более пары сотен шагов, формировали плотный клин спиной к широкому руслу реки. При этом они с силой ударяли оружием о щиты, издавали воинственные кличи и громко на все лады поносили противника, приводя себя таким образом в боевое неистовство, что могло произвести впечатление на неподготовленного противника. Но большинству легионеров за последний год уже не раз довелось столкнуться с подобной тактикой, и хотя весь шум действовал на нервы, опытные римляне привыкли к этому племенному обычаю и называли его не иначе, как «кельтской шумихой». Однако новичков «шумиха» равнодушными не оставляла.

Катон медленно прохаживался перед строем своих бойцов. Шестая центурия располагалась на левом фланге римского строя. Заметив на лицах некоторых особенно молодых бойцов признаки неуверенности, если не страха, он решил, что их необходимо отвлечь. Молодой центурион остановился и повернулся спиной к неприятелю.

– Я бы не стал беспокоиться из-за этой шайки, – заявил он. Вернее, выкрикнул, иначе ему не удалось бы перекрыть боевые кличи варваров. – Когда они бросятся на нас, только и потребуется, что держать строй, сомкнув щиты, и разить их из-за щитов мечами – укол в шесть дюймов. Это их быстро отрезвит. Большинству из вас уже доводилось сталкиваться с варварами, и вы знаете, что, хоть они и храбры, правильного строя им не прорвать. Ну а остальные вскоре сами убедятся, что бояться их нечего.

Катон ухмыльнулся.

– Уж вы мне поверьте, я ведь центурион и знаю, что говорю.

Некоторые легионеры рассмеялись, и Катон с удовлетворением ощутил, что ему в какой-то мере удалось разрядить нервное напряжение.

– Ты это им скажи, парень, – послышался голос из задних рядов.

– Кто это сказал? – взревел, резко развернувшись, Фигул. – У кого тут, на хрен, язык без костей? – И он двинулся сквозь строй, изрыгая угрозы.

– Оптион! – окликнул его Катон. – Вернись на место.

– Есть, командир! – отчеканил Фигул, но перед тем, как занять свое место в плотном, составленном из щитов строю, рядом со знаменосцем центурии, суровым взглядом обвел рядовых бойцов.

Катон мимолетно встретился с ним взглядом и слегка кивнул в знак одобрения: резкое вмешательство оптиона в корне пресекло попытку нарушения дисциплины. Ну что же, если кому-то не по нраву, чтобы его приободрил центурион, пусть дожидается атаки молча, что нервирует куда больше.

К счастью, терпение и выдержка никак не относились к числу кельтских воинских доблестей, так что ждать пришлось не так уж долго – раздался оглушительный рев, и толпа варваров устремилась через открытое пространство на сплошную, застывшую в неподвижности стену красных римских щитов, над кромками которых сверкали на солнце полированные шлемы. Катон медленно развернулся лицом к противнику, острым взглядом отмечая выбеленные известью волосы, татуировки на лицах, спиральные узоры на обнаженных торсах и блеск солнечных лучей на мечах и шлемах. Варвары потрясали копьями, истошно вопили, и лица их были искажены безумной яростью и жаждой убийства. То было воистину кошмарное зрелище.

Признаться, в первое мгновение Катона охватил ужас, и ему пришлось подавить внезапно возникший порыв бросить все и пуститься наутек. Однако страх опозориться перед лицом своих солдат оказался куда сильнее. Он помог юноше совладать с собой, и паника схлынула, уступив место затронувшей каждый мускул и нерв холодной, напряженной пульсации, связанной с готовностью к неизбежному, необходимости убивать, чтобы остаться в живых. Испытывая себя, молодой центурион задержался перед строем чуть дольше, чем требовалось, и лишь когда ревущая орда подкатила совсем близко к римской линии, отступил и занял место в строю своей центурии.

– Знамя в тыл!

Катону показалось, что его голос дрогнул, и он сосредоточился на том, чтобы следующий приказ прозвучал твердо.

– Сомкнуть щиты!

Катон занял позицию в центре первой шеренги своей центурии, крепко взялся за держатель поданного ему Фигулом щита и обнажил меч. На противоположном фланге когорты Максимий сложил руки воронкой и громовым голосом, перекрывшим даже вой и рев дикарей, отдал приказ:

– Первая шеренга, копья к бою!

Строй качнулся – сжимая древки метательных копий, бойцы выступили на два шага вперед.

– Готовьсь!

Легионеры приняли стойку для броска, отклонив корпус и отведя назад правую руку так, что острия копий смотрели под углом в небо. В полной готовности они ожидали последнего приказа. Максимий, однако, не спешил: он следил за приближением вражеского вала, оценивая расстояние между бриттами и своей когортой. И лишь когда варваров отделяла от его строя лишь полоска сочной, зеленой травы никак не шире тридцати шагов, он взмахнул рукой, подав знак своим бойцам.