Подъем становился все круче, дорога начала вилять по склону, и Макрон, повернувшись к Катону, пробормотал:
— У нас ничего не получится. Жаль, что мы поддались на уговоры.
— Если помалкивать и не нервничать, все будет в порядке. — Катон постучал пальцем по губам.
Макрон стиснул зубы и отрешенно помотал головой. Ступал он несколько неловко из-за привязанного на спине кинжала. Катон тоже шел неуклюже, чуть прихрамывая из-за не совсем еще зажившей раны бедра. Голову его прикрывала фетровая шапочка: чтобы не узнали люди Глабия, которые могли побывать в штаб-квартире сенатора. Сам он также встречался с Глабием, и тот вполне мог узнать его при встрече, но тогда сборщик налогов уже вряд ли смог бы что-то предпринимать.
Небольшое движение внизу привлекло внимание Макрона, и он увидел цепочку ауксилариев, украдкой пробиравшихся по узким закоулкам между домами и лавками, сгрудившимися под холмом. Эта часть города не пострадала настолько серьезно, как остальные, но даже при этом центуриону Плотию и его людям приходилось находить путь между редкими завалами так, чтобы не встревожить часовых на стенах вверху.
Двое караульщиков при воротах поднялись и взяли в руки копья, завидев сенатора и сопровождавших его писцов. Оба они, отметил Катон, были рослыми и тяжеловесными; расплющенные носы свидетельствовали либо о прошлом кулачных бойцов, либо о времени, проведенном в уличных бандах, непременно присутствующих в каждом крупном городе империи. Они шагнули, преграждая путь к закрытым воротам, и один из них поднял руку, останавливая Семпрония.
— Назови свое дело, господин, — проговорил он без тени смущения.
— Я пришел на встречу с Марком Глабием. Он ожидает меня.
С непринужденной улыбкой стражник ответил:
— Правитель Марк Глабий разрешил пропустить тебя, господин, но ничего не сказал о твоих спутниках.
Семпроний сдержал гнев:
— Эти двое служат мне личными секретарями. Они нужны мне, чтобы делать записи во время разговора. Теперь пропусти нас.
Сенатор шагнул к воротам. Стражник свистнул, и его напарник преградил путь Семпронию.
— Убирайся с моего пути, — процедил Семпроний.
— Не спеши, господин, — проговорил страж. — Прежде чем пропустить вас, я должен обыскать эти сумки. — Он показал на сумки, свисавшие с плеч Макрона и Катона. — Положите на землю и отступите на два шага.
Исполнив требование, оба центуриона наблюдали за тем, как стражник, нагнувшись, по очереди открыл обе сумки, пошевелил в них вощеные таблички и стили, после чего закрыл их и отошел в сторону.
— Берите.
Забирая свою сумку, Катон буквально ощущал, как крепнет гнев в душе Макрона, и посоветовал другу успокоиться. Приблизившись к воротам, стражник громко крикнул, чтобы ворота открыли. Изнутри донесся тупой скрежет — отодвигали засов, и через какое-то мгновение одна из створок застонала на петлях и качнулась внутрь. Стражники отступили в сторону, и Семпроний, прищелкнув пальцами, повел Макрона и Катона внутрь.
Подобно многим греческим городам, на акрополе возвышались храмы и святилища богов, наиболее почитаемых местными жителями. Кроме того, здесь располагалось некоторое количество административных зданий и казарм, построенных рядом со стенами, огибавшими край холма. Жрецов не было видно. Горстка мужей в нарядных туниках, устроившись в тени деревьев, попивала вино из тонкогорлой амфоры.
— Похоже, что первые люди Гортины ни в чем недостатка не знают, — пробормотал Макрон.
Возле одной из казарм крупная группа людей следила за игрой в кости, еще шестеро расхаживали по стенам, время от времени поглядывая в сторону города и простиравшейся к Матале равнины или в сторону поднимавшихся за Гортиной холмов. Землетрясение разрушило один из малых храмов и повредило кровли всех остальных. Двухэтажное административное здание оказалось в основном целым, если не считать рухнувшего портика, остатки которого грудами битого камня лежали по обе стороны от входа.
Минуя храм Юпитера Лучшего и Величайшего, Катон заметил, что здание это оказалось самым новым и наименее поврежденным на всем акрополе. За окружающими храм колоннами он заметил мешки с зерном и штабели амфор, сложенные возле внешних стен. Главные двери были открыты, и в сумрачном покое угадывались груды разных припасов. Ускорив шаг, Катон поймал на себе взгляд Семпрония и кивнул сенатору в сторону храма.
— Хватит на долгое время — и на всех жителей города, и на наших людей.
— Знаю, — холодно отозвался Семпроний. — Проклятый Глабий…
Он подвел центурионов к административному зданию, где на страже стоял еще один из наемников Глабия. Семпроний вновь объяснил свое дело, после чего стражник кивнул и резким жестом пригласил их следовать за собой. Они миновали главный зал, занятый прекрасными коврами, мебелью, статуями и ящиками для свитков. Должно быть, из дома Глабия, подумал Катон: перенесено на хранение в акрополь до тех пор, пока кризис не завершится. Дверь на противоположной стороне зала открывалась в небольшой дворик с колоннадой. Лестница на дальней стороне дворика поднималась на второй этаж, к комнатам, построенным на самой стене. Стражник провел их по узкому коридору до двери в самом конце его. Остановившись, он постучал по раме.
— Входи! — донесся изнутри высокий голос, и стражник поднял задвижку и отступил вбок, пропуская Семпрония и его людей.
Окна узкой и длинной комнаты выходили на одну сторону, открывая прекрасный вид на город. Небольшие оконца, высоко проделанные в противоположной стене, пропускали внутрь янтарные лучи близящегося к закату солнца. Глабий сидел за столом возле одного из окон. Перед ним лежала стопка вощеных табличек; одна, раскрытая, находилась перед ним. Увидев гостей, он торопливо сделал последнюю заметку и закрыл табличку.
Шагая по комнате, Макрон приглядывался к человеку, разговаривать с которым они явились. Марк Глабий был невысоким, на целую голову ниже самого Макрона, однако покрывавший все тело толстый слой жира заставлял его щеки обвисать и трястись. Хотя морщины на лице Глабия намекали на солидный возраст, Макрон с удивлением обнаружил, что голова его покрыта кудрявыми черными волосами, и только потом заметил, что это парик. Сборщик налогов был одет в шелковую тунику, ноги его облекали мягкие сапоги оленьей кожи, зашнурованные ниже колен. Поднявшись на ноги, Глабий поклонился гостям.
— Приветствую тебя, сенатор… — Он бросил проницательный взгляд на Макрона; Катон предпочел остановиться за плечом Семпрония. — Не ожидал, что ты явишься не один. Заручился свидетелями нашей беседы, так?
— Эти люди являются моими секретарями, а не свидетелями, — ответил прохладным тоном Семпроний. — Они будут записывать.
— Оба? Хватило бы и одного.
— Чиновнику меньшего ранга — возможно, — возразил Семпроний. — Но, как сенатор и действующий правитель острова, я сам выбираю, сколько мне нужно людей.
— Действующий правитель? — улыбнулся Глабий. — Увы, ты не имеешь прав на этот титул. Мой бедный друг Гирций самым определенным образом засвидетельствовал это в последние часы своей жизни.