Семпроний осел в кресле.
— Боги мои, эти рабы обратили нас в бегство… Они запрут нас в городе, как крыс в норе… Когда об этом узнают в Риме, я могу считать себя конченым человеком.
Кашлянув, Катон негромко произнес:
— Но если мы не попытаемся сделать все возможное, чтобы спасти оставшееся, господин, мы можем потерять всю провинцию. Этого император никогда не простит. — Дав своим словам попасть в цель, он продолжил: — Главное в том, что мы просто не должны были оказаться здесь. И лишь по слепой случайности наш корабль оказался возле берегов острова, когда по ним ударила волна.
— И что с того?
— То, что я не вижу, за что можно призвать тебя к ответу. Ситуация едва ли могла оказаться хуже, и ты сделал все возможное, чтобы восстановить порядок.
— Спасибо на добром слове, Катон, но я сомневаюсь в том, что император согласится с тобой. Вне зависимости от того, что мы могли или не могли, именно нас он сочтет ответственными, если эти рабы покусятся на римские интересы.
Макрон тяжело вздохнул:
— А это значит, что ты, господин, намереваешься предпринять экстренные меры.
— Предпринять? — беспомощным тоном произнес Семпроний. — Что, собственно, я могу предпринять?
— Обзавестись новым войском, новыми солдатами.
— Но как? Не могу же я извлечь их из здешнего воздуха.
— Займи их в Египте, — отрывистым тоном посоветовал Макрон. — Ты ведь говорил, что знаешь тамошнего императорского легата, так ведь? Гая Петрония. Он ведь из сословия всадников…
Семпроний кивнул.
— А ты сенатор. И потому превосходишь его в ранге. Прикажи ему прислать подкрепления.
Семпроний задумался на мгновение, прежде чем ответить:
— А если он не пришлет их?
— Тогда скажешь ему, что если Крит будет захвачен рабами, ты постараешься, чтобы в Риме узнали, что ты просил его о помощи, и он отказал тебе. В таком случае ты хотя бы не окажешься единственным объектом императорского гнева. — Макрон кисло улыбнулся. — Я просто не вижу никаких соображений, которые способны помешать Петронию избежать возможности оказаться у Клавдия на плохом счету.
— Макрон прав, господин, — проговорил Катон. — Ты ничего не потеряешь, если самым настойчивым образом попросишь помощи у египетского легата. Если ты направишься на побережье и сядешь на первый же оказавшийся в гавани корабль, то уже через несколько дней будешь в Александрии, а через месяц вернешься сюда с подкреплениями. Если ты привезешь с собой достаточно людей, не стоит даже сомневаться в том, что восстание скоро будет подавлено.
— По-твоему, это так просто сделать? — с удивлением посмотрел на него Макрон.
— А что здесь сложного — если не следовать примеру Марцелла?
Семпроний прокашлялся.
— Я не покину Гортину. Об этом не может быть и речи.
— Почему? — уставился на него Катон.
— Ну, подумай сам, Катон. Рабы уничтожили большую часть имевшихся в провинции войск… жители ее зависят от милости победителя. И в этот самый момент персона, исполняющая обязанности правителя Крита, срывается с места, чтобы найти в Египте подкрепления, оставляя своих подчиненных и многие тысячи граждан лицом к лицу с мятежниками. Не самый вдохновляющий пример руководства в такой ситуации, не так ли?
— Это уж пусть говорят другие, господин. А пока тебе придется забыть о подобной возможности. Тебе необходимо отправиться в Египет. Ты знаком с легатом. Только человек, наделенный твоим авторитетом, способен уговорить Петрония прислать подкрепления.
— Ты прав, — согласился Семпроний и неторопливо кивнул, обдумывая проблему. Потом губы его сложились в едва заметную улыбку, и он посмотрел на офицеров. — Однако мы сможем добиться поставленной цели, если я пошлю вместо себя достаточно авторитетного человека, наделив его соответствующими полномочиями. Очевидно, человек, о котором идет речь, должен обладать нужными способностями для переговоров с легатом.
В тот же самый момент сенатор и Макрон обратили свои глаза к Катону. Повинуясь внезапному приливу тревоги, тот выпрямился и замотал головой.
— Нет. Только не меня.
— Почему, собственно говоря? — осведомился Семпроний.
— Я еще слишком молод. Легат с первого взгляда усомнится в том, что меня можно серьезно воспринимать в качестве центуриона, не говоря уже о посланнике правителя Крита. Пошли Макрона.
— Что? — Макрон вздрогнул и посмотрел на Катона яростным взором. — Спасибо тебе.
Семпроний коротко улыбнулся:
— При всем уважении к политическим дарованиям Макрона, его военные таланты найдут самое лучшее применение при обороне Гортины. В Александрии наша просьба о подкреплениях потребует одаренного дипломата. Я считаю, что ты соответствуешь этому определению.
— Да, — ухмыльнулся Макрон. — Я знаю тебя, парень… ты способен уговорить осла добровольно пожертвовать на нужды города заднюю ногу, а после морально обосновать необходимость такого поступка. Сенатор прав: ехать в Александрию надо тебе.
Ощутив, что ситуация выходит из-под его контроля, Катон предпринял последнюю попытку протеста.
— Господин, прошу тебя, измени свое решение. Я и так один из самых молодых центурионов во всей армии Рима. Даже если Петроний согласится с моими аргументами, он едва ли доверит мне войско, способное сокрушить рабов.
— Тогда мне придется повысить тебя в чине, — решил Семпроний. — Конечно, в качестве временной меры, до окончания кампании.
— Повысить меня? — Эта идея ошеломила Катона, однако он понял, что в ней есть смысл. Очень уместная и своевременная мера. — Но в качестве префекта я буду еще более смешон, чем в ранге центуриона. К тому же легат Египта будет обладать старшинством.
— Кто здесь говорит про префекта? Я посылаю тебя в Египет в ранге гражданского трибуна.
— Трибуна? — Теперь Катон был воистину потрясен. В Риме этот ранг считался почетным титулом, однако до сих пор иногда присваивался сановникам, отправлявшимся в провинции с полномочиями императора и его сената. Катон закусил губу: — А ты имеешь право на это?
— В качестве исполняющего обязанности правителя провинции я обладаю такой властью от имени императора. Пока все именно так. Потом, как я уже сказал, что мне терять? Я напишу соответствующий документ и запечатаю его губернаторским перстнем. Впрочем, тебе лучше взять с собой мое фамильное кольцо в качестве доказательства, что именно я послал тебя. Оно вместе с твоим быстрым разумом поможет делу.
— Обязательно поможет, — добавил Макрон. — Иначе мы окажемся по уши в дерьме.
— Не только по уши, — заметил Семпроний. — И если в конечном итоге мы победим, тогда мне остается надеяться на то, что император не станет обращать внимания на тот факт, что я преступил рамки собственных полномочий.