— По мнению нашего императора, чтобы расколоть этот орешек, — указка уперлась в гребень из прутиков, изображавший вражеский частокол, — потребуется смелая фронтальная атака. Обойти укрепления невозможно из-за трясины с одного фланга и лесной чащи с другого. Разведчики доносят, что заросли там непроходимые.

— А глубоко ли они проникли в лес? — спросил Веспасиан.

— Боюсь, что нет. Бритты выслали колесницы, и нашим всадникам пришлось отступить, не успев туда сунуться. Но они проехали вдоль опушки и докладывают, что, насколько можно видеть, никаких троп через лес не проложено.

Веспасиан, однако, не унимался:

— А не кажется ли тебе подозрительным то, что бритты не захотели подпускать разведчиков к лесу?

Нарцисс улыбнулся:

— Мой дорогой Веспасиан, если ты сам не сумел провести обстоятельную разведку, не стоит хулить работу других.

Командиры воззрились на Веспасиана, любопытствуя, как он отреагирует на возмутительный выпад. Обвинение не имело под собой никаких оснований, ибо все в армии сейчас действовали лишь по прямым указаниям Плавта, однако легат справился с возмущением и подавил желание сказать все, что он по этому поводу думает. Сейчас это было бы весьма неуместно.

— В таком случае было бы тем более разумно провести дополнительную разведку, — невозмутимо отозвался он.

— Нами все предусмотрено, — промолвил, отмахиваясь, Нарцисс.

Император, набрав полную тарелку лакомств, покинул шатер.

— Перейдем к деталям, — продолжил вольноотпущенник. — Наши метательные машины под покровом ночи будут подтянуты на позиции, позволяющие обстрелять варварский частокол. В первых рядах мы поставим преторианцев, за ними встанет остальная армия, на правом крыле разместим слонов. Метательные машины накроют бриттов снарядами, а преторианцы пойдут в атаку. Я лично склоняюсь к мнению, что при виде слонов дикари начнут в ужасе разбегаться, вследствие чего наши доблестные преторианцы смогут легко прорвать их оборону, открыв путь для наступления, которое развернут Двенадцатый и Четырнадцатый легионы. Второй останется в резерве, выделив предварительно четыре когорты для охраны обоза. Как только мы разделаемся с Каратаком, перед нами откроется прямая дорога на Камулодунум. Это все.

Нарцисс выпустил из руки указку, и она со стуком упала на деревянный настил.

Авл Плавт шагнул к столу с макетом.

— Спасибо за весьма сжатое изложение.

— Я стараюсь не произносить лишних слов, лишь те, без которых не обойтись, — ответил Нарцисс.

— Именно. Ну а теперь есть вопросы?

— Если бы возникли какие-нибудь вопросы, — вставил Нарцисс, — они бы просто свидетельствовали о неумении присутствующих как следует слушать. А я уверен, что твои люди именно таковы, какими стараются выглядеть. То есть достойными всяческого доверия знатоками военного дела. Да, есть еще один, последний, пункт в повестке дня. До меня дошла весть о том, что в ближайшие несколько дней можно ожидать покушения на жизнь императора. Мне приходится разбираться с этими слухами все время, и я уверен, что и на сей раз тревога окажется ложной. — Он слегка кивнул Веспасиану и продолжил: — Однако, когда дело касается безопасности Цезаря, мы не должны терять бдительности, и я призываю всех не оставлять без внимания ничего, что могло бы вызвать хотя бы отдаленные подозрения. Вот теперь действительно все. Командующий Плавт, можешь сказать людям, что все свободны.

У Веспасиана перехватило дух. Наглость вольноотпущенника перешла всяческие границы. Вот подходящий случай для Плавта вспылить и поставить нахала на место. Так бы, наверное, и случилось, но генерал в последний момент бросил взгляд мимо Нарцисса и увидел, что Клавдий, сдвинув полог, наблюдает за ним, жуя печенье и не обращая внимания на крошки, пачкавшие его великолепное императорское одеяние. Командующий отрывисто кивнул своим подчиненным, и они один за другим быстро выбрались из шатра, вовсе не желая оказаться втянутыми в конфронтацию между Плавтом и любимцем монарха.

Однако Веспасиан, намеренно проигнорировав приглашающий жест задержавшегося у порога Сабина, остался возле стола, твердо вознамерившись высказать свое мнение Плавту, императору и его вольноотпущеннику.

— Я так понимаю, что ты не о-одобряешь мой план, легат.

— Цезарь, — осторожно начал Веспасиан, — план превосходен. Ты хочешь действовать в этой войне как вспышка молнии, поразив врага одним ослепительным мощным ударом, который подавит его раньше, чем он успеет отреагировать. Кто бы не хотел вести войну таким образом? Но… — Он огляделся по сторонам, чтобы оценить выражение на лицах присутствующих.

— Пожалуйста, продолжай, — холодно сказал Нарцисс. — Твое молчание предвещает грозу. Что значит «но»?

— Проблема заключается в бриттах. Мы предполагаем, что они будут просто сидеть на том кряже и оборонять его. А что, если они скрыли войска в лесу? И что, если…

— Мы уже выяснили это, Веспасиан, — ответил Нарцисс, словно пытаясь вдолбить что-то заново особенно туповатому школьнику. — Разведчики говорят, что леса непроходимы.

— А вдруг они ошибаются?

— А вдруг они ошибаются? — передразнил его Нарцисс. — Вдруг колесницы прячутся во всех рвах и, когда мы приблизимся, выскочат разом оттуда? Вдруг тысячи дикарей засели в болотах? Вдруг они вступили в тайный союз с племенем амазонок, чтобы те своими прелестями отвлекли наших солдат от мыслей о покорении острова?

Его насмешливый тон разъярил Веспасиана. Как смеет этот глупец выказывать такое пренебрежение к азам военного дела?

— Рельеф этой местности тщательно изучен, — продолжил Нарцисс. — Мы знаем, где размещается враг, мы знаем, где у него крепко, где слабо, и знаем, как использовать наши сильные стороны. Мы били Каратака раньше и побьем его снова. И в любом случае приказы утверждены, доведены до командиров подразделений и менять что-то сейчас уже поздно.

Плавт поймал взгляд Веспасиана и покачал головой, остерегая от дальнейшей настойчивости. Слово императора было законом, и в первую очередь для солдат, так что спорить с ним не представлялось возможным. Раз Клавдий решил провести молниеносную атаку, значит, ничто не сможет этому помешать.

Кроме бриттов.

ГЛАВА 48

Несколько последних дней выдались дождливыми, вдобавок неподалеку находилось болото, так что неглубокую лощину между двумя армиями заполнял плотный туман. Задолго до того, как взошедшее солнце окрасило его молочные завитки оранжевым цветом, легионеры уже встали, подкрепились, облачились в доспехи и теперь занимали позиции перед предстоящим сражением.

По обе стороны от строя преторианцев слышались лязг и скрежет: расчеты катапульт и баллист налегали на рычаги и вороты. Тут же разгорались маленькие жаровни — готовились зажигательные снаряды. На правой оконечности римского строя сгрудились встревоженные окутывавшей их белесой пеленой тумана слоны.