Все это вкупе привело постепенно к тому, что в сердца римских солдат вернулись решимость и уверенность в своих силах, а легионы обрели тот боевой дух, что всегда был им присущ и делал их по-настоящему непобедимыми.
Было уже темно, когда бойцы шестой центурии, поставив последнюю палатку, принялись поглощать легкий ужин, состоявший из жидкой ячменной каши и грубого хлеба, испеченного еще в Галлии и уже зачерствевшего. Вокруг костров шло обсуждение хода кампании, основанное на сведениях, почерпнутых, главным образом, из рассказов гонцов и фуражиров, побывавших на передовой. Судя по их словам, до масштабных боевых действий дело пока еще не дошло. Все ограничивалось мелкими стычками между римскими разведывательными отрядами и разрозненными варварскими шайками, причем признавалось, что римская кавалерия на первых порах уступает коннице дикарей. Правда, бывалые легионеры были уверены, что пехота мигом выправит положение. Главное, навязать врагам ближний бой. Их с уважением слушали и согласно кивали, а в палатке центуриона шел совсем другой разговор. Макрон помимо Катона отобрал в свой отряд десять лучших бойцов своей центурии и теперь вполголоса обрисовывал им ситуацию.
— Парни, я знаю, что вы наблюдательны и наверняка заметили, что к нашему легиону подбилось несколько британских царьков, пользовавшихся в последние годы римским гостеприимством из-за маленьких разногласий со своими сородичами.
Солдаты встретили эти слова понимающими смешками. То же самое происходило на всех рубежах великой империи: Рим охотно привечал всякого рода деспотов, изгонявшихся своими соотечественниками, в благодарность за что, однако, требовал от них лояльности и помощи в покорении некогда им подвластных народов.
— И вышло так, — продолжил Макрон, — что один из наших друзей, вождь по имени, кажется, Когидубн, еще в юные годы прибегнул к римскому покровительству, а взамен, по неосторожности, принес клятву в случае расширения границ империи до Британии отдать свою землю со всем ее населением под власть императорского орла. Границы, как видите, расширяются, но Когидубн, по-видимому, позабыл о своих прежних добрых намерениях и теперь пытается отказаться от собственных слов. К несчастью для него, когда он драпал от собственных подданных, повозка с его личным архивом увязла в болоте. А к счастью для нас, лазутчики командующего сумели вызнать, где именно эта повозка находится. Варварские царьки — народ ненадежный, но, заполучив эти документы, Плавтий сумеет заставить Когидубна сдержать свое слово и привести свой народ к покорности Риму. Ибо, вздумай он заартачиться, его соплеменники мигом узнают, что он с потрохами продал их императору еще лет двадцать, а то и тридцать назад. Как видите, это тонкая политическая игра с двойной подстраховкой. — Макрон умолк, довольный своим красноречием и смекалкой. История получилась очень правдоподобной, и, помолчав еще немного для вескости, он сказал: — Но сперва нужно добыть эти документы. В чем, собственно, и заключается наша задача. Гордитесь, парни, из всего легиона для этой цели выбрали не кого-то, а нас.
Один из легионеров вскинулся.
— Командир!
— Да?
— Это что же получается? Нас всего дюжина, а действовать предстоит на вражеской территории? — Солдат выразительно сплюнул. — Варвары прихлопнут нас, как мух, вот и все. Это смахивает на самоубийство.
— Будем надеяться, что только смахивает, — ворчливо отозвался Макрон. — Веспасиан сказал, что, по данным разведки, особой активности варваров вблизи того места не наблюдается. Скорее всего, мы с ними просто не встретимся. Главное — сделать все по-быстрому, не привлекая к себе внимания. Работы тут на день-другой.
Легионер помолчал.
— Когда выступать, командир?
— Как только встанет луна. Разойдись!
К ночи над землей стал куриться сырой, липкий туман, и ко второй страже лагерь уже окутала тонкая белесая дымка. Водянистые красные пятна походных костров смутно подсвечивали силуэты солдат, перед которыми стояли Вителлий и Пульхр. Трибун вручил Макрону маленькую табличку.
— Это твоя подорожная. Здесь подпись и печать командующего, так что с нашими патрулями у тебя проблем не возникнет. Правда, я сильно сомневаюсь в том, что бритты проявят к этому пропуску должное уважение.
Макрон без улыбки засунул табличку в заплечный мешок. Шутку трибуна он счел неуместной. Нечего всяким штабным бездельникам посмеиваться над парнями, идущими на рисковое дело, возможно на смерть.
— Что ж, центурион, я полагаю, что ты справишься со своей миссией, какой бы она ни была.
Макрон кивнул.
— Желаю удачи.
Макрон отсалютовал и повернулся к солдатам. Все они стояли недвижно, едва прорисовываясь в тумане, и лишь один хлопотал возле мулов. Те, нелегко перенесшие плавание, били копытами и артачились. Макрон хлопнул одного из них по крестцу древком копья. Мул возмущенно фыркнул, однако повозка стронулась с места. Оси ее были тщательно смазаны, так что движение маленького отряда сопровождалось только мягким шуршанием травы под колесами и тихим шелестом людских шагов. Впрочем, все эти звуки тут же глохли в тумане, а позади уменьшались, истаивая, огни костров.
Катону, родившемуся и выросшему в самом великом городе мира, тишина казалась неестественной и гнетущей, его живому воображению в каждом крике совы или шорохе перебегающей тропу мыши мерещились смертельно опасные бритты, только и ждущие случая наброситься на него. Вышагивая следом за центурионом, юноша не в первый раз позавидовал его уверенному спокойствию. Макрон держался так, будто не сомневался в собственной неуязвимости, хотя изобилие шрамов на его физиономии отнюдь не свидетельствовало о том. Маленькая колонна двигалась все дальше и дальше, минуя пикеты. Караульные спрашивали пароль, пропускали идущих и провожали любопытными взглядами мягко катившуюся за ними повозку. Потом пикеты остались позади, а вокруг отряда сомкнулся холодный, густой туман, окончательно поглотивший все звуки.
Один из патрульных, сменившись, все-таки решил доложить о странном отряде дежурному офицеру, а тот, сочтя происшествие чрезвычайным, осмелился обеспокоить легата.
— Двенадцать человек и повозка, говоришь? — раздраженно переспросил заспанный Веспасиан.
— Так точно, командир.
— Это действительно странно. Не похоже на разведывательный патруль.
— Ничуть не похоже, командир. Я тоже так думаю. Послать за ними вдогонку конный отряд?
— Нет, не стоит. Конница сейчас вся в разъездах, так что у нас на счету каждый всадник.
— Понятно. Как же мне быть, командир?
— Занести этот случай в отчет о дежурстве. И до выяснения считать убывших дезертирами.
— Дезертирами? — Глаза офицера растерянно округлились. — Где это слыхано, чтобы кто-либо отважился дезертировать в незнакомой, дикарской стране? Первые же бритты, на которых они наткнутся, изрубят их в клочья.