Веспасиан спокойно оценил дистанцию между своими людьми и противником, чтобы с учетом скорости приближения неприятеля в нужный момент отдать должный приказ. По мере подъема к вершине бритты замедлили ход, отчего масса их уплотнилась, но наступление продолжалось. Наконец, когда противников уже разделяло не более ста шагов, и некоторые легионеры принялись беспокойно оглядываться, не понимая, почему молчит легат, Веспасиан набрал полную грудь воздуха и приложил ладони ко рту.
— Поднять щиты! — проревел он.
И по всей окружности холма вздыбились красные прямоугольники со сверкающими на солнце металлическими ободками и бронзовыми, сильно приплюснутыми чашеобразными конусами, выступающими из их середин.
Краткое мгновение, пока солдаты выравнивались, щиты колебались, но затем образовали сплошную стену, поверх которой поблескивали сотни суровых внимательных глаз.
— Копья готовь!
Легионеры первой шеренги, как один человек, шагнули вперед и вскинули над собой копья.
— К бою!
Веспасиан поднял руку на случай, если вопли врагов заглушат его голос.
— К бою!
Каждый центурион повторил приказ и повернулся к легату, чтобы не пропустить следующую команду.
А снизу вверх по склону катился, грозя с маху разметать римскую линию обороны, могучий вал дико вопящих людей, за каким тяжело колыхалось целое море шлемов, выбеленных остроконечных причесок, татуированных торсов и сверкающих длинных клинков.
— Бросай! — выкрикнул Веспасиан, резко взмахнув рукой.
Центурионы мигом подхватили приказ, и легионеры, вкладывая в отработанное за годы службы движение все свои силы, с общим натужным выдохом метнули копья. Те взвились в воздух и, словно брызги, выбитые из воды струями низвергающегося в пруд потока, тонкой колеблющейся завесой ушли вверх и стали почти не видны, в то время как центурионы уже приказывали солдатам второй шеренги передать свои копья в первую. Между тем отточенные металлические наконечники достигли высшей точки полета и по дуге устремились к толпе наступающих дикарей. В передних рядах атакующих началось замешательство. Некоторые варвары, пытаясь проскочить в мертвую зону, ринулись со всех ног вперед, другие попрятались за щитами, а многие легковооруженные кельты, не имеющие ни щитов, ни доспехов, просто попадали наземь и со страхом глядели в небо, надеясь увернуться или уклониться от несущих смерть жал.
Брошенные копья обрушились на врагов со стуком, лязгом и грохотом, за которым тут же последовали крики и вопли раненых и умирающих. Впечатление было такое, будто по передним рядам наступавших прошлась рука невидимого исполина, целыми дюжинами валившая бриттов. Их товарищи, продолжавшие по инерции двигаться к римлянам, спотыкались о распростертые под ногами тела, путались среди косо торчащих щитов, мечей, копий и порой падали сами под напором задних рядов.
— Копья — к бою! Бросай!
И снова волна бриттов была отброшена вниз и назад, усиливая распространявшееся по склону смятение. Затем в самую гущу подступавших к вершине холма ударил третий, а за ним и четвертый смертоносный шквал копий, что мигом удвоило, если не утроило, число жертв. Боевые кличи кельтов более не звучали, их сменил зазмеившийся по всему склону растерянный ропот, и тут легат решил воспользоваться временно обретенным преимуществом и развить успех.
— Мечи к бою!
— Мечи к бою! — повторили центурионы, и над вершиной холма прокатился металлический лязг.
— Вперед! — выкрикнул Веспасиан, и во внезапно воцарившейся тишине ожидания приказ этот грянул как гром.
Центурионы взмахнули мечами, и сплошная стена щитов, прикрывавшая легионеров с короткими, изготовленными для боя клинками, расположенными на уровне бедер, двинулась вниз по склону. Бритты не успели опомниться после урона, нанесенного дождем копий, а римляне уже вовсю их крушили, не давая прийти в себя. Правда, отдельные отважные кельтские воины пытались оказывать сопротивление, однако они были тоже ошеломлены, разрозненны и при всем своем мужестве не могли остановить чужеземцев. Самые доблестные полегли под ударами мечей, и это окончательно отбило у бриттов желание продолжать приступ. Инициатива перешла к защитникам высоты, теперь настал их черед показать свою мощь. По знаку легата трубы пропели сигнал усилить напор, и бойцы шести римских когорт, подгоняемые отнюдь не криками и бранью центурионов, но скорее единым порывом, разом вбили щиты в плотную массу врагов, разя их своими неказистыми с виду, но очень удобными для ближнего боя мечами.
Враги дрогнули, повернулись и в отчаянном стремлении спастись от повального избиения устремились назад, навстречу воинам, поднимавшимся снизу. Началась полная неразбериха, и вскоре бритты уже бежали вниз всем скопом. Наблюдавший сверху за их бегством Веспасиан вдруг заметил у подошвы холма группу богато разодетой знати. Когда атака захлебнулась, самый представительный из вождей, высокий мужчина со светлыми волосами, спешно направил часть своего окружения к бегущим воинам, чтобы погасить панику и заново сбить их в способные драться отряды. Веспасиан решил, что это не кто иной, как сам Каратак, и подивился глупости царя катувеллаунов, с ходу бросившего своих людей в рискованную лобовую атаку. Это не походило на его обычную манеру ведения боевых действий, очень продуманную и осторожную в последний год. Однако легат не имел ни времени, ни охоты размышлять об ошибках противника, куда важней было не допустить собственных. Римская контратака увенчалась успехом, но возникала нешуточная опасность, что легионеры слишком увлекутся погоней и в результате зарвутся.
— Играйте возврат! — приказал Веспасиан, и окрестности огласила звонкая медь труб.
Привычка к мгновенному повиновению сделала свое дело: едва услышав сигнал, легионеры прекратили преследование удиравших от них без оглядки врагов и, повернувшись, стали взбираться вверх по склону к исходной позиции. Легат обвел взглядом тела, валявшиеся в примятой траве, и с облегчением убедился, что красных туник среди них много меньше, чем прочих. Проходя мимо павших врагов, римляне собирали оружие, а также брошенные в дикарей копья, чтобы опять ими воспользоваться, если кельты отважатся на новый приступ. Правда, древки большей части дротиков были расколоты, а наконечники погнуты или сломаны, так что очень немногие из них годились для повторных бросков. Как только солдаты всех шести когорт вернулись на место, центурионы вновь выстроили их в боевые порядки, сформировав вокруг стоявших на вершине холма повозок сплошное кольцо обороны.
Катон наблюдал за сражением с ликованием и в один безумный миг даже решил, что бритты наголову разбиты. Сейчас он чувствовал себя дураком, зеленым рекрутом, позволившим возбуждению взять верх над рассудком. Он с тревогой высматривал повсюду Макрона и успокоился, лишь разглядев его сквозь задние ряды солдат. Тот как раз выкрикнул приказ подравняться, потом оглянулся, быстро показал другу поднятый вверх большой палец и обрушил поток ругательств на злосчастного легионера, сделавшего что-то не так. Фигул тоже расхаживал перед строем, осматривая поставленные на землю щиты и проверяя, все ли не израсходованные метательные копья переданы первой шеренге.