— Чего я хочу? Хочу, чтобы ты не испортил свою блестящую карьеру.
— Что?
— Слушай, ты молодой, у тебя все впереди. Говоришь, не нужны конкуренты? А проиграть одно из первых дел тебе нужно? Не лучше ли сбыть его с рук и успокоиться? Я прошу год в тюрьме округа и возмещение убытков — любое, сумму сам назовешь.
— Ты смеешься? — воскликнул он и, заметив, что судья обернулась, повторил шепотом: — Что за идиотские шутки!
— Да нет, какие шутки. Если подумать, такое решение всех устроит, Фил.
— А Джуди?
— Попросимся в кабинет и поговорим с ней. Скажем, что Монтгомери хочет судиться и настаивает, что действовал в порядке самозащиты. Еще скажем, что у прокуратуры нет уверенности в виновности обвиняемого из-за отказа пострадавшего — влиятельного члена преступной группировки — сотрудничать с правосудием. Джуди сама выступала обвинителем до того, как стала судьей. Кто знает, может, мой клиент вызовет у нее больше сочувствия, чем подстреленный наркодилер.
Хеллман надолго задумался. Чампейн уже покончила с предыдущим делом и велела помощнику привести Монтгомери. Он был последним в списке на сегодня.
— Теперь или никогда, Фил!
— Ладно, — решился Хеллман, встал и направился к своему столу.
— Ваша честь, — провозгласил он, — не могли бы юристы, участвующие в деле, предварительно обсудить его в кабинете судьи?
Джудит Чампейн, судья опытный и все повидавший, подняла брови.
— С занесением в протокол, джентльмены? — осведомилась она.
— Думаю, в этом нет необходимости, — сказал Хеллман. — Мы хотели бы обговорить условия досудебного соглашения.
— В таком случае сделайте одолжение.
Она с достоинством поднялась и двинулась в свой кабинет. Мы с молодым обвинителем пошли следом. По пути я наклонился к его уху и шепнул:
— Уже отбытый срок, само собой, вычитается?
Хеллман резко затормозил.
— Ты… ты…
— Шучу, шучу, — быстро сказал я, поднимая руки кверху.
Он хмуро отвернулся и зашагал дальше. Что ж, попытка не пытка.
Четверг, 18 февраля, 07:18.
За завтраком царило молчание. Мэдлин Босх ковыряла ложкой кукурузные хлопья, но количество их в тарелке почти не уменьшалось. Гарри Босх знал, чем расстроена дочка — не тем, что отец уезжает, и не тем, что не берет ее с собой. Такие поездки случались изредка и скорее радовали девочку. Ей не нравилось, с кем на этот раз придется оставаться. Мэдлин скоро исполнялось четырнадцать, и она предпочла бы ночевать дома одна или хотя бы у подруги по соседству, но никак не с миссис Бамбро из школы.
Босх знал, что девочка вполне справится одна, однако не был пока готов ее оставить. Мэдлин жила с ним всего несколько месяцев, с тех пор как потеряла мать, и он не мог решиться, как она ни настаивала.
Он вздохнул и отложил ложку.
— Послушай, Мэдди, завтра тоже школьный день. Когда ты оставалась с Рори, вы не спали всю ночь, а потом чуть не уснули на уроках. Учителя были недовольны, и родители Рори тоже.
— Я же сказала — такое больше не повторится!
— Давай сделаем так: я скажу миссис Бамбро, что Рори может побыть с тобой, только не до ночи. Приготовите вместе уроки, поиграете…
— Как же, придет она, когда со мной тут училка сидит. Спасибо, папочка!
Босх с трудом удержался от улыбки. Теперь все было проще, не то что прошлой осенью. Они продолжали ходить к психологу, и Мэдлин уже не так часто вспоминала о своей потере.
Он взглянул на часы:
— Ладно, хватит размусоливать с завтраком, кинь посуду в мойку. Пора ехать.
— Тогда уж рассусоливать, — поправила она. — Говори правильно.
— Хорошо, рассусоливать. Все?
— Да.
— Отлично, собирайся.
Босх встал из-за стола и зашел в спальню за своей дорожной сумкой. Он отправлялся налегке, рассчитывая управиться к завтрашнему дню, а если повезет, то и к вечеру.
Мэдди уже ждала у двери, вскинув рюкзачок на плечо.
— Готова?
— Нет, — фыркнула она, — просто так здесь стою.
Он подошел и быстро чмокнул ее в макушку, пока она не успела отскочить.
— Попалась!
— Ну, па-а-па!
Заперев за собой дверь, он забросил сумку в багажник «мустанга».
— Ключи не забыла?
— Нет!
— Я на всякий случай…
— Может, уже поедем?
По пути оба молчали. Спустившись с холма, Босх притормозил у школьной стоянки, где Сью Бамбро принимала детей, выходивших из машин, и провожала к входу.
Босх повернулся к дочери:
— Значит, договорились: звони, шли сообщения, как хочешь — только чтобы я знал, что у тебя все в порядке.
Мэдлин хмуро кивнула.
— Я выйду здесь.
Она открыла дверцу и выскочила, не дожидаясь, пока автомобиль поравняется с учительницей. Потом потянулась за рюкзачком.
— Счастливо съездить, папа!
Он вздохнул. Вот и все.
— Счастливо оставаться, дочка!
Дверца захлопнулась. Босх тронул с места и, поравнявшись со Сью Бамбро, опустил стекло. Она заглянула внутрь.
— Привет, Сью! — улыбнулся он. — Мэдди немного расстроена, но к вечеру будет в порядке. Я разрешил ей пригласить в гости Аврору Смит, только не допоздна. Может, хоть уроки вместе поделают…
— Не волнуйся, Гарри, мы справимся.
— В кухне на подоконнике чек и еще немного денег на всякий случай.
— Спасибо, Гарри! Можешь на меня положиться, только предупреди, если будешь задерживаться.
Он замялся, глядя в зеркало на подъезжавшие машины. Задерживать их не хотелось.
— В чем дело, Гарри?
— Э-э… если сказать «размусоливать» — это будет неправильно?
Сью улыбнулась:
— Она тебя поправляет? Это нормально, не обижайся. Мы их тут муштруем, а они отыгрываются на домашних. Лучше сказать «рассусоливать».
Автомобиль позади нетерпеливо просигналил — кто-то из родителей тоже спешил на работу. Босх кивнул Сью, махнул на прощание рукой и выехал на дорогу.
«Грозная» Мэгги позвонила накануне вечером и сказала, что из Бербэнка рейсов нет, так что надо лететь прямым из международного аэропорта. Предстояли долгие мучения в утренних пробках. Рядом проходила Голливудская автострада, но она была бесполезна. Босх поехал по Хайленд-авеню через Голливуд и свернул на бульвар Ла-Сьенега. У нефтяных скважин в Болдуин-Хиллз был затор, пришлось гнать по Ла-Тихера, наверстывая упущенное, и оставить машину в гараже у самого аэропорта — добираться на автобусе с дешевой стоянки времени не оставалось.