– Что ты понимаешь? – тыкал зонтиком в Шишкину Вадя. – Это раритет. Антиквариат.
– Старье, – неубедительно пыжилась Шишкина – глаз оторвать от птиц она не могла.
«Дарю! – мысленно подсказал сам себе Санёк. – Носи и не кашляй».
– Не про твою честь! – Вадя отжимал зонтиком назойливую Шишкину к двери. – Иди побегай, поищи такой.
– Ой, подумаешь! – держала оборону Шишкина. – Захочу, он мне его подарит! А? Санёк! – Она выглянула из-за зонта. – Подаришь? А я тебя поцелую.
«Дарю!»
– Я подумаю. – Санёк отобрал у Вади зонтик и осторожно сложил. – Может быть.
Лицо Шишкиной мало что не стало в два раза шире – до того довольно она улыбнулась.
– Ты чего? – кинулся Вадя к Саньку. – Кому ты собрался зонт дарить? Этой кикиморе?
– Ой, на себя посмотри! – Шишкина поплыла к выходу. Она качала бедрами, на каждом шаге оглядывалась – разыгрывала женщину-вамп.
– Я подумаю, – хрипло повторил Санёк. – Подумаю.
– Не дари! – Вадя подбежал к двери, чтобы плотнее ее за Шишкиной закрыть. – Она же потом трезвонить начнет, что ты зонт для нее купил, вешаться на тебя станет. Ну ее.
– Тебя не спросили! – сквозь зубы процедил Санёк, бросая зонт под кровать.
Он злился на себя. Выбор! Он должен сделать выбор, но у него это не получалось. Нет ничего сложного – протянуть руку и отдать. Что будет дальше, не его проблемы. Почему он медлит?
– А чего тут спрашивать? – искренне возмущался Вадя, разваливаясь на своей кровати. – Никому не отдавай. Себе оставь. Ты же для матери купил? Мне такой же надо своей затарить. Покажешь где?
На секунду от ярости у Санька все потемнело перед глазами. Он, как взведенная пружина, подпрыгнул на месте, навис над Вадей и заорал:
– Да пошел ты со своими советами! Сопливых мы еще не слышали! Кому захочу, тому и отдам. Захочу – вообще об колено сломаю. Кто просил тебя лезть со своими указаниями, козел ты безрогий!
Ему хотелось ударить Вадю, вдавить в кровать и мутузить, мутузить, пока не перестанут на него смотреть эти огромные, полные слез глаза. Он уже подтянул кулаки к груди, но силой заставил себя отклониться. Белым росчерком появилась щель между дверью и косяком в ванную комнату, и он шагнул в нее.
Руки тряслись. Хотелось плакать, потому что все это было бессмысленно и бесполезно. Санёк вытащил из кармана телефон и быстро набрал номер отца.
– Ну чего, наследник? Деньги получил? – довольно хохотнул отец. – Теперь на все гуляешь?
– Папа, – начал Санёк. Губы слиплись, и произнести такое знакомое слово получилось не с первого раза.
– Затосковал, что ли? – добродушно басил отец. – Матери позвони!
Мать – это хорошо. Мать засыплет вопросами о еде и сне, о достопримечательностях и Шишкиной, о подарках.
– Пап, – заторопился Санёк. – У меня тут проблема.
И замолчал, не зная, что говорить дальше.
– Ну, чего? – Голос отца стал серьезным.
Санёк прислушался к шебуршанию за дверью и врубил воду.
– Я в историю попал, но никто еще не знает, что это из-за меня. Я могу на кого-нибудь это свалить. На кого угодно. Мне поверят.
– Вали, – коротко перебил его отец. – Не думай о других. Думай о себе! Сын, это твоя жизнь!
– Папа! Я не могу! – перешел на шепот Санёк. – У меня не получается!
– Что ты несешь? – завелся отец. – Как таскать конфеты без спроса – у него получается. У тебя чего, своих проблем мало?
– Папа! Но это же навсегда!
– Навсегда – это смерть. А пока человек жив, ничего навсегда не бывает! Перемелется! Не думай о других. Ты меня понял?
– Понял. – Губы опять склеились.
– Ну, вот и все! Отдыхай там! И подарок матери привези. Веер там. Или зонт.
– Привезу, – уже спокойным голосом ответил Санёк. – Пока.
– И нос не вешай! Держись за ветер! Прорвемся.
– Угу, – совсем неуверенно поддакнул Санёк.
Связь прервалась.
Вода шумела и пенилась в раковине. В зеркале отражался Санёк. Мокрые волосы пристали ко лбу, облепили уши. От пережитых волнений лицо посерело, глаза были красные.
Отец прав. С этим надо заканчивать. Какое ему дело до того, какие проблемы будут у других?
Он ударил по рычагу смесителя и вышел из ванной.
Вадя лежал на кровати, утопив лицо в подушку.
– Ладно, проехали, – попытался замять ссору Санёк. – Метнись к Шишкиной. Пускай за зонтом приходит.
– Шнурки завязываю и падаю, – глухо отозвался Вадя, шурша подушкой.
Санёк немного постоял, удивляясь, что ему вообще в голову пришла идея послать за Шишкиной Вадю. Сосед в нее влюблен. После такого подарка от Санька Шишкина и вовсе в сторону Вади не посмотрит. Ну, ничего, полюбит кого-нибудь другого. Шишкина теперь будет слишком озабочена своей внешностью.
Санёк хмыкнул, представляя, что произойдет завтра, и пошел в коридор. Тело казалось чужим. Вроде бы все было правильно. Проблема должна быть решена, и он ее решает. Но с другой стороны. Ни фига не решает, а только усложняет. Но об этом сейчас лучше не думать.
Он постучал в номер.
– Кто? – испуганно спросила Абрамова.
– Свои! – Для храбрости Санёк ухмыльнулся. – Шишкину давай.
Щелкнул замок.
Глаза у Дашки были по пять копеек, как будто вместо Санька она ожидала увидеть в коридоре японского императора. Абрамова быстро стала объяснять, что Шишкина пошла к девчонкам, а они собирались вниз, но перед этим должны были дойти до Алисы, которая вместе с Ильей…
Хлопнула дверь. В полутемном коридоре мелькнула тень.
– Слепцов! – завопил Санёк. – Стоять!
Убегающая фигура шоркнула по стене и провалилась направо, к лестницам. Санёк не отставал.
– Идиот! Вернись! – перегнулся он через перила. – Это не зонт! Это проклятие!
– Сам ты проклятие! – многоголосым эхо завопил Вадя. – Только попробуй Юльке его подарить!
Санёк мчался вниз, не видя ступенек.
Хлопнула рама окна.
Санёк налетел за замершего Вадю, сбил его с ног, сунул голову в форточку.
Ему показалось! Нет, он был уверен! Этаж четвертый или третий, хорошо виден темный двор, и кто-то черный, схвативший зонтик.
Вадя еще катился со ступеньки на ступеньку, а Санёк уже мчался по пустому холлу первого этажа. Вывалился через вертушку двери. И врезался во входящего. Брызнули золотом волосы.
– Гомэн насай!