– Для бессмертного ты выглядишь слишком усталым, – сказала Птица. – Ты выглядишь смертельно усталым человеком.
Он погладил ее руку. Птица позволила.
– Когда мы расставались, ты выглядел очень уверенным и сильным. Ты, кажется, тогда уже все придумал? Ты придумал замечательный выход. Ловкий ход. Ты решил выманить отгадку. Вы решили ее выманить. Ты и твой друг.
– Да, – невесело засмеялся Ловчий. – Это была великолепная идея. Гигантская. Нечеловеческая. Очистить эти земли от богов и следов их Силы. Оставить этот мир людям и проверять каждый – каждый – случай чуда. Если Бог есть... Если не мы его придумали, а он был на самом деле... Не мы, собравшись вместе, изображали его деяния, чтобы люди перестали приносить кровавые жертвы, способные взорвать все мироздание, а он. Тот, кто создал этот мир. Кто создал нас. Кто сделал нас орудием своей воли. Когда к нам пришла эта мысль, мы честно пытались искать, но постоянно натыкались на дела наших богов. Аватар, ипостасей. Даже происки дьявола мы не могли выловить из всей этой мешанины из Силы, корысти, зависти и глупости. Мы не успевали, как не успели тогда.
– Бедный, – сказала тихо Птица, и Ловчий почувствовал, что она действительно его жалеет.
У Ловчего запершило в горле.
– Какая ловушка! Какая восхитительная ловушка! Вначале мы стали изображать Бога, который один, который справедлив и всем воздает по заслугам. Это был суровый Бог. Суровый, но справедливый. Потом пришлось придумать дьявола, который очень хорошо оттенял придуманного нами Бога. Чтобы в Бога поверили и те, кто его любят, и те, кто не любит дьявола. Великолепный ход, только нам пришлось изображать еще и дьявола. Бога и дьявола, как ярмарочному жонглеру, нацепившему на каждую руку по кукле.
Ловчий вскинул над головой руки, заверещал кукольным голосом:
– А вот, гадкий рогатый, вонючий, я тебя нашел! Закончилось мое терпение, хватит у меня души тырить! – А не тырю я ничего, они сами мне отдают. – А вот я тебя посохом – а я тебя рогами – рога коротки – выходи биться-сражаться, до полной победы.
Правая рука Ловчего, изображавшая, по-видимому, йога, стала колотить левую. Левая рука пыталась уверну м ел, но потом получила два-три сильных шлепка и Рухнула на стол, отбросив в сторону ложку.
– А потом вдруг пришла мысль, – тихо-тихо сказал Ловчий. – Страшная в своей простоте. Мы не создавали этот мир. Кто его создал? А если мы придумали того, кто был на самом деле? И тот, настоящий Бог, СМИ грел на наши ухищрения и... Я даже не знаю – смеялся он или хмурился. И если есть настоящий Бог, может быть, есть и настоящий дьявол? Которому мы невольно помогали? Мы – раскаявшийся бог и зарвавшийся человек. Остальные боги выслушали нас. Остальные боги нам поверили. Не сразу, но поверили, был заключен Договор. И здесь остались только мы вдвоем. Мы так думали. Мы заключили договор. Каждое чудо, совершившееся в этом мире... Один из нас отправлялся туда и смотрел, проверял, тыкал пальцами, в надежде найти Бога, а находил... И каждое выступление дьявола мы также проверяли. Нечисть всякую. Даже придумали вот эти Охотничьи отряды. Так уж получилось, что мне досталась нечисть, след дьявола. Мы думали, что это увеличивает наши шансы. Найти дьявола – это все равно, что найти Бога. Как по тени отыскать свет.
Ловчий заметил, что его правая рука скользит по крышке стола, стряхивая несуществующие крошки. Сжал пальцы в кулак.
– Восемь веков разочарования. Восемьсот лет одиночества. И с каждым годом, с каждым новым разочарованием – мысль. А если нет Его? Если все напрасно? Если мы не просто придумали Бога, а мы придумали обман, который уже стоил миллионов жизней и который будет стоить еще миллионов и миллионов? И мы видим, во что превратился этот мир. Нашими стараниями, в том числе. Мы...
Он замолчал. Трудно говорить, когда твоих губ коснутся другие губы. Да и незачем. Все уходит. Все исчезает. Все вспыхивает и гаснет. Только ты. Только она. Только вы вместе...
– Уезжайте пораньше, – сказала Птица перед самым рассветом.
– Да, – просто ответил он. – А как же ты? -Я?
Он почувствовал, что она смеется, спрятав лицо у него на груди.
– Что такое? – спросил он.
– Будто и не прошла эта прорва лет, – сказала Птица. – Всё как и раньше. Ты так занят судьбами мира, что у тебя нет времени спросить, что я делала все это время.
– Я...
– Ничего интересного, – сказала Птица. – Совершенно ничего. Болячки, сглазы, переломы и вывихи. Еще попытки меня убить или сжечь.
– Мужчины... – сказал Ловчий и тут же пожалел об этом.
Но Птица не обиделась.
– Ты хочешь услышать, сколько у меня было мужчин за тысячу лет? – спросила она.
– Прости, – сказал Ловчий.
– Глупый, – ответила Птица. – Это ведь тысяча лет. Птица встала с постели, зашуршал набитый сеном матрац.
– Птица, прости! – потянулся за ней Ловчий. – Прости...
– Глупости, – сказала Птица. – Глупости. Мне действительно нужно уходить. И вам нужно уходить. Со мной все будет хорошо. Так уже неоднократно бывало.
Птица оделась. Ловчий, вскочив, тоже стал торопливо одеваться.
– Не спеши. Я уйду одна.
– Поехали вместе, – предложил Ловчий.
Это действительно отличная идея, подумал он. Забрать ее и отвезти в замок к Хозяину. Там она будет в безопасности, пока все это перемелется, когда мир снова обретет ясность и логику.
– Поехали!
– Ты сказал, что мир снова находится на грани катастрофы... – Птица провела ладонью по щеке Ловчего.
– Я...
– Не так, конечно, но ты это имел в виду.
– Наверное.
– Мне трудно об этом судить, – Птица притянула к себе Ловчего и теперь шептала ему на ухо. – Я лечила многих людей. Очень многих. И знаю, что, когда человеку становится тяжелее всего, он либо умирает, либо начинает выздоравливать. И если ты, лекарь, сделал все, что от тебя зависит, то тебе просто остается ждать. Возможно, вы ошиблись, убрав отсюда богов. А, может, дали людям шанс, которым они воспользовались, как смогли. Хорошо ли, плохо ли. Когда женщина, рожая, кричит, исходя влагой и кровью, кажется, что страшнее ничего нет. И ей кажется, и окружающим кажется... А это всего лишь рождается новый человек. Что бы ты ни делал, важно не то, что ты делаешь, а для чего ты делаешь. Если нет Бога, того Бога, что вы придумали... И ты это поймешь... ты это понимаешь... Он что, от этого становится меньше нужен?
– Подожди, – прошептала Птица, крепче прижимая к себе Ловчего. – Это ерунда. Это бред, то что я тебе говорю. И это правда. Я не знаю, есть ли Бог. Кто я, чтобы это знать? Я не знаю, есть ли солнце, потому что вижу только раскаленный диск и чувствую тепло, исходящее от него. А что это? Слепые не видят солнца, но ощущают его жар. Солнце от этого исчезает? Каждый день. Каждый день мир умирает, и каждый день мир возрождается. Как ты до сих пор не понял – валена не цель. Важен путь к ней. Важно то, что ты хотел сделать, о чем мечтал... Я снова не то говорю...