Перед тем как отправиться в спальню Джейса, она на удачу дотронулась до кольца на пальце. Ответа не последовало.
Джейс сидел на кровати в черных пижамных штанах и читал книгу, залитую желтым светом ночника. Она на мгновение застыла, наблюдая за ним. Прямо над сердцем была метка Лилит. Серебристокрасная, как кровавая ртуть, она казалась лишней на его теле.
Дверь со щелчком закрылась, и Джейс поднял глаза. Он изменился в лице. Если Клэри эта ночная рубашка не понравилась, то ему — явно да. От его взгляда Клэри вздрогнула.
— Тебе холодно?
Он откинул одеяло и положил книгу на тумбочку. Затем они оба проскользнули под одеяло и повернулись лицом друг к другу. В лодке все было по-другому. Там они были у всех на виду, в городе. А здесь — одни, под одеялом.
Их дыхание сливалось. Джейс дотронулся до ее щеки, и она подумала, что в любую минуту может оглохнуть от стука собственного сердца. Глаза его были так близко, что она могла разглядеть в них узоры из золотистых крапинок. Теперь ей было не холодно, а скорее жарко, хотя они едва прикасались друг к другу. Ей хотелось поцеловать его.
Покрытая шрамами правая рука Джейса погладила ее по плечу и спустилась к бедру. Теперь она поняла, почему мужчины так любят шелковые ночные рубашки — руки скользят как по стеклу.
— Скажи мне, чего ты хочешь, — спросил он шепотом.
— Я просто хочу, чтобы ты меня обнял, — сказала Клэр. — Во сне. Вот и все.
Пальцы, вычерчивавшие круги на ее бедре, замерли.
— И это всё?
Нет… Целуя его, она хотела забыть обо всем, но главное о том, зачем она здесь.
Но это была очень плохая идея.
Джейс неотрывно смотрел на нее, и она вспомнила, как впервые увидела его. Уже тогда он показался ей необыкновенным. Это испытание, подумала она. И возможно, опасное.
— Всё, — наконец ответила она.
Метка Лилит на его коже пульсировала. Он сжал ее бедро и повернул. Теперь она лежала спиной к нему. Кожа Джейса была горячей, словно у него был жар. Она нырнула головой под его подбородок и замерла.
— Ладно, — прошептал он. — Будем спать.
Ее тело постепенно расслабилось, сердце забилось спокойнее. В объятиях Джейса ей было так же уютно, как и всегда. Она закрыла глаза, представляя, что их кровать вырвалась из этой странной тюрьмы и они вдвоем плывут на ней в пустоте. Та к они и уснули. Она уже давно не спала так сладко.
* * *
Саймон сидел на кровати в гостевой комнате Магнуса. Он слышал голоса из гостиной. Магнус рассказывал Майе и Джордану, что произошло, иногда с разъяснениями встревала Изабель. Джордан предложил заказать еду в китайском ресторане, чтобы не умереть с голоду, Майя со смехом добавила, что, кроме «Нефритового волка», все сгодится.
Саймон проголодался, и уже появилось тянущее ощущение в венах. Но это был другой голод. Он чувствовал себя полым, будто его выскребли изнутри.
— Саймон? — Дверь открылась, и в комнату прошмыгнула Изабель. Ее черные волосы спускались почти до талии. — У тебя все в порядке?
— Да, все хорошо.
Она увидела рюкзак на его коленях и напряглась:
— Ты уходишь?
— Ну, я и не собирался оставаться надолго, — сказал Саймон. — Прошлая ночь была… необычной. Ты попросила…
— Ага, ясно, — сказала она неестественно бодрым тоном. — Ну, по крайней мере, Джордан сможет отвезти тебя обратно. Ты, кстати, насчет него и Майи ничего не заметил?
— А что я должен был заметить?
Она перешла на шепот:
— Что-то между ними произошло во время поездки. Они воркуют как голубки.
— Это здорово.
— Ты ревнуешь?
— Ревную? — в замешательстве переспросил он.
— Ну, вы с Майей… Вы… — Она махнула рукой, глядя на него сквозь ресницы.
— А… Нет, совсем нет. Я рад за Джордана. Теперь он счастлив, — искренне произнес Саймон.
— Хорошо. — Изабель подняла глаза. — Так ты останешься переночевать, Саймон?
— С тобой?
Она кивнула, не глядя на него.
— Алек ушел забрать одежду из Института. Он спрашивал, не хочу ли я пойти с ним, но… я лучше останусь здесь… с тобой. — Она подняла голову. — Я не хочу спать одна. Если я останусь здесь, ты останешься со мной?
Он видел, что ей тяжело задавать этот вопрос.
— Конечно, — сказал он, пытаясь отогнать мысль о голоде.
В последний раз, когда он попробовал не пить, Джордану пришлось оттаскивать его от Морин, которая едва не потеряла сознание. Но тогда он испытывал голод много дней. На этот раз все по-другому. В конце концов он знал пределы своих возможностей.
— Это было бы здорово…
Камилла ухмыльнулась Алеку с дивана:
— И как же ты ушел? Как тебе удалось обмануть Магнуса?
Алек, сидевший на самодельной скамейке из двух шлакоблоков и деревянной доски между ними, рассматривал свои ботинки.
— Я пошел в Институт забрать одежду. А потом пришел сюда.
Она прищурилась:
— А Рафаэль?
После долгого молчания Алек прошептал:
— Я… я не могу этого сделать. Не могу убить Рафаэля.
Камилла всплеснула руками:
— И почему же? Вы с ним что, близки?
— Да нет, я едва знаю его. Но если я его убью, то нарушу закон. Конечно, я и раньше нарушал закон, но только по веским причинам.
— Фу ты, — воскликнула Камилла, — только совестливого нефилима мне не хватало!
— Прости.
Она прищурилась:
— Прости? Да я тебя… — И осеклась. — Александр, — продолжила она спокойнее. — А как же Магнус? Ведь ты можешь потерять его.
Алек наблюдал за тем, как она движется. Грациозно, как кошка. Лицо ее не выражало ничего, кроме интереса и сочувствия.
— Где родился Магнус?
Камилла рассмеялась:
— Ты даже этого не знаешь? В Батавии. — Она хмыкнула, увидев его озадаченный взгляд. — Ну, в Индонезии. Тогда это была Ост-Индия. Мать у него была местная, а отец — какой-то скучный колонист. Ну… не настоящий отец.
— А кто его настоящий отец?
— Отец Магнуса? Демон, конечно.
— Да, но какой?
— Разве это имеет значение, Александр?
— Мне кажется, — упрямо продолжил Алек, — что это какой-то могущественный демон. Но Магнус не хочет о нем рассказывать.
Камилла со вздохом опустилась на свой диван:
— И что же в этом непонятного? В отношениях всегда должна оставаться какая-то тайна. Непрочитанная книга всегда интереснее той, которую знаешь наизусть.