— Это…
«Браслет Джейса Эрондейла и кровь Джонатана Моргенштерна. Как я понимаю, попытки проследить за ними и определить их местонахождение оказались безрезультатными?»
— Это нельзя назвать слежкой. — Мариза расправила плечи. — У Валентина в те времена, когда я была членом Круга, имелся механизм, с помощью которого он мог определить, где мы находимся. Он всегда знал, где мы, и укрыться можно было только в нескольких местах. Я подумала, что и за Джейсом он, возможно, тоже следил.
«О каком механизме ты говоришь?»
— Метка… Не та, что из Серой книги, — другая. У многих такая есть. Я о ней почти забыла, ведь избавиться от нее все равно невозможно.
«Но если Джейс помечен, неужели он не предпринял шагов к тому, чтобы помешать вам найти его с ее помощью?»
Мариза отрицательно качнула головой.
— Метка может оказаться едва заметным белым пятнышком под волосами, как у меня. Джейс может и не знать о ней — не думаю, чтобы Валентин сказал ему, — поделилась она своими мыслями.
Брат Захария взглянул на карту.
«Так что ты хочешь сказать?»
— У Джейса точно есть эта метка. Когда он появляется где-нибудь, на карте вспыхивает свет и одновременно начинает светиться вот этот браслет. — Она показала на полку. — Вот почему я знаю, что это он, а не Джонатан Моргенштерн. Джонатан никогда не появляется на карте.
«И где же он? Где Джейс?»
— Я видела, как он на несколько секунд появился в Лондоне, Риме и Шанхае. А совсем недавно возник в Венеции, но потом опять исчез.
«Как ему удается так быстро перемещаться между странами?»
— С помощью портала? — Она пожала плечами. — Я не знаю. Знаю только, что каждый раз, когда карта мерцает, это означает, что Джейс жив… еще жив. И… я снова могу дышать, пусть и недолго.
Она решительно закрыла рот, чтобы не сболтнуть лишнего — о том, как она скучает по Алеку и Изабель, но не решается вызвать их в Институт, ведь тогда Алеку придется принять участие в охоте на брата; о том, что она каждый день думала о Максе, и у нее от этого невыносимо болит сердце; о том, что если она потеряет Джейса, то не вынесет этого…
«Я понимаю. — Брат Захария сложил перед собой гладкие руки с тонкими, как у юноши, пальцами. Мариза часто задумывалась о том, стареют ли Безмолвные братья, сколько они воообще живут, но все это хранилось в строжайшей тайне. — Мало что на свете сравнится с любовью семьи. Но я не понимаю другого — почему ты решила показать карту мне?»
Мариза вдохнула:
— Я знаю, что должна показать ее Конклаву или Совету. Но им теперь известно о связи Джейса с Джонатаном. Они охотятся за ними обоими. Они убьют Джейса, если найдут его. — Она опустила голову. — Я решила, что могу сказать об этом вам, Безмолвным братьям. Передавать мои слова Конклаву или нет — сами решайте. Я… это невыносимо, если бы решать пришлось мне.
Захария долго молчал. Потом в голове Маризы снова прозвучал его тихий голос:
«Я рад, что твой сын жив. Если ты передашь карту Конклаву или Совету, они узнают только то, что он быстро движется и отследить его невозможно. Но это им и так известно. Оставь карту себе. Я никому не расскажу о ней».
Мариза ошеломленно посмотрела на него:
— Но… Ты слуга Конклава…
«Когда-то я был Сумеречным охотником, как и ты. И как и у тебя, у меня были те, кого я любил. Их жизнь была для меня дороже любой клятвы и любого долга».
— У тебя… — Мариза замешкалась. — У тебя были дети?
«Нет. Детей не было».
— Прости.
«Не извиняйся. И не беспокойся о Джейсе. Он — Эрондейл. Эрондейлы сильные…»
Внутри Маризы что-то оборвалось.
— Он не Эрондейл. Он — Лайтвуд. Джейс Лайтвуд. Мой сын.
Повисла долгая тишина.
«Я не хотел утверждать обратного, — сказал брат Захария. — Ты должна понимать одно. Если Джейс задержится где-то больше чем на две секунды, ты должна уведомить Конклав. Будь к этому готова».
— Я не могу, — сказала Мариза. — Они пошлют по его следу Сумеречных охотников. Устроят ловушку. А он всего лишь мальчик.
«Он никогда не был всего лишь мальчиком», — сказал брат Захария, развернулся и поплыл из комнаты.
Мариза не смотрела ему вслед. Взгляд ее снова был прикован к карте.
«Саймон? Ты не спишь?»
В его груди расцвел бутон облегчения. Голос Клэри, неуверенный, но знакомый, снова звучал в его голове. Он бросил взгляд в сторону Изабель — та еще спала. Края занавесок озарились дневным светом.
Он перевернулся на спину и уставился в потолок.
«Конечно, не сплю».
«Ну, я не была уверена. У нас разница во времени шесть-семь часов. Здесь уже смеркается».
«В Италии?»
«Мы сейчас в Праге. Здесь красиво. Большая река и куча зданий со шпилями. Издалека немного похоже на Идрис. Только холодно. Холоднее, чем дома».
«Ладно, прогноз погоды окончен. Ты в безопасности? Где Себастьян и Джейс?»
«Они со мной. Я отошла, сказала, что хочу полюбоваться видом с моста».
«Значит, я — вид с моста?»
Она засмеялась — по крайней мере, в его голове раздалось нечто похожее на смех.
«Надолго я задерживаться не могу. Хотя они, кажется, ничего не подозревают. Ну, Джейс — точно. Себастьяна не разберешь. Кажется, он мне не доверяет. Вчера я обыскала его комнату, но там ничего. Никак не понять, что они задумали. Прошлой ночью…»
«Прошлой ночью?»
Тишина. Вот чудеса — Клэри внутри его головы, а все равно что-то скрывает.
«Я нашла в комнате Себастьяна мамину шкатулку с его детскими вещами. Я не могу понять, зачем она ему».
«Не трать время, пытаясь понять Себастьяна. Он того не стоит. Выясни, что они замыслили».
«Я пытаюсь, — раздраженно ответила Клэри. — Ты все еще у Магнуса?»
«Да. Мы приступили ко второй фазе нашего плана».
«Да? А в чем заключалась первая фаза?»
«Первая фаза заключалась в том, что мы сидели за столом, ели пиццу и спорили».
«А вторая? Вы сидели за столом, пили кофе и спорили?»
«Не совсем. — Саймон сделал глубокий вдох. — Мы призвали демона Азазеля».
«Азазеля?! — взвизгнула Клэри; Саймон едва удержался от того, чтобы зажать уши. — Так вот почему ты задал мне глупый вопрос про „Смурфиков“! Скажи, что шутишь».