– Ой, Юрка, – тяжело вздохнул отец Варфоломей, – когда ты уже одумаешься?
– Не знаю, батюшка. И нужен ли вам такой как я?
– Богу…
– Батюшка, я вас умоляю! Лучше скажите, с ремонтом церкви все нормально?
– Управились, спасибо тебе. И деньги в детский дом передал. Чего ты сам не отвез?
– Некогда, – отмахнулся Гринчук. – Много дел. Недавно тут…
Гринчук замолчал, словно засомневавшись в последний момент.
– Что там у тебя?
– Вы, батюшка, в нечистую силу верите? – спросил Гринчук.
От неожиданности отец Варфоломей закашлялся.
– Очумел, служивый? – восстановив дыхание, спросил священник. – В старые времена, в Европе, главным признаком еретика знаешь, что было? Это когда кто утверждал, что нет ведьм и колдунов. Такого без разговоров отправляли на костер.
– Да я не об этом. Про дьявола я не спрашиваю.
Отец Варфоломей перекрестился.
– Я другое спросить хотел. В оборотней там, в упырей, вурдалаков там всяких – верите?
– Ну, – протянул священник. – Вопросы ты ставишь, Юра.
– Нет, серьезно? Чтобы одного человека превратить в другого? Как это у вас? Чтобы бес вселился.
Отец Варфоломей перекрестился снова и внимательно посмотрел в лицо Гринчуку. Тот отвел взгляд.
– Что-то случилось?
– Здравствуйте, батюшка, – неодобрительным тоном поздоровалась проходившая мимо старушка.
– Ступай себе, ступай, – махнул рукой батюшка. – Давно тебя в церкви не видел, Петровна. Все на базар ходишь?
– А ты в срамных штанах по городу бегаешь! – негромко, но отчетливо огрызнулась старушка и ускорила шаг.
– Так что случилось? – еще раз спросил Гринчука священник.
– Не знаю, – пожал плечами Гринчук. – Вроде бы ничего особого. Только странно как-то. Будто сквозняком потянуло. Или серой.
– Присядем на скамейку, – сказал священник. – Если серой потянуло – нужно потолковать. Откуда пахнет?
– Как вы полагаете… – медленно начал Гринчук и вдруг резко прервал себя. – Только я вас прошу – услышали, ответили и забыли. Для вашего же блага.
– Хорошо, – легко согласился отец Варфоломей. – Говори.
Историю Мастера и Атамана священник выслушал, не перебивая. Когда Гринчук закончил, отец Варфоломей задумчиво почесал бороду. И молчал еще с минуту. Гринчук терпеливо ждал.
– Да, – сказал отец Варфоломей.
И снова замолчал.
– Что-то не так? – спросил Гринчук.
– Это… – протянул священник. – Все так. К сожалению.
Лицо отца Варфоломея принимало все более задумчивое выражение, и по мере этого росло изумление Гринчука.
– Ты, Юра, еще кому-нибудь говорил об этом?
– Нет, только вам. И Мастеру.
– Мастеру… – протянул отец Варфоломей. – Плохо, что Мастеру. Но уже ничего не поделаешь.
Отец Варфоломей был серьезен и явно обеспокоен.
– Ты не смотрел, здесь тебя не пасут? – спросил священник.
Гринчук даже забыл съязвить по поводу оборотов речи священнослужителя.
– Кажется, нет…
– Ладно. Я тут кое-чего поспрашаю, – отец Варфоломей встал со скамейки и потянулся, хрустнув суставами. – Старость – не радость… А ты, Юра, ступай себе с Богом. И поосторожней там.
Не прощаясь, отец Варфоломей, ушел, оставив Гринчука на скамейке в полном изумлении.
* * *
Когда Гринчук вернулся домой, на его мобильном телефоне значилось пять не отвеченных звонков. И все от Полковника. Еще в квартире находился Браток и Михаил.
Браток, как обычно, готовил на кухне завтрак, а Михаил сидел перед телевизором.
– Доброе утро, – поздоровался Михаил.
– Утро добрым не бывает, – дежурной фразой ответил Гринчук.
– А вас вчера не сильно за меня ругали? – с кухни спросил Браток.
Этот вопрос мучил его со вчерашнего дня. Лично его, Братка, начальники даже не ругали, Полковник время от времени хихикал, а Владимир Родионыч был серьезен, но, как показалось Братку, из последних сил.
– Не ругали, Ваня, не переживай, – успокоил его Гринчук. – Порадовались, что мои подчиненные умеют действовать эффективно и жестко.
– Да не хотел я ее наручниками крепить. И пасть ей клеить не собирался. Я ей вежливо так, посидите, мол, тихо, а она! Нет, вы слышали, как она ругалась? Я даже покраснел, честное слово. Пришлось ее… это… обездвижить.
– Чтобы не мешала благословлять семью на демографические подвиги, – подсказал Гринчук. – Да ты не переживай, Ваня. Все в порядке. Будешь следующий раз по такой теме выступать – используй наработанные приемы.
Гринчук бросил на стул куртку и отправился в ванную.
– Вам несколько раз звонил Полковник! – крикнул ему вдогонку Михаил.
– Я немытый с начальством не общаюсь, – сказал Гринчук и закрыл за собой дверь на щеколду.
Что-то так переполошило отца Варфоломея. Или и в самом деле в Приморске разгулялась нечистая сила? И по церквям разослали ориентировку по этому поводу?
В дверь ванной постучали.
– Чего нужно?
– Снова звонит Полковник, – сообщил из-за двери Браток.
– Ты сказал ему, что подполковник Гринчук изволят принимать душ?
– Сказал.
– Он трубку положил?
– Нет, он…
– Пусть положит. Я потом перезвоню.
* * *
– Он потом перезвонит, – сказал Полковник Владимиру Родионычу. – Как только примет душ.
– М-да, – печально произнес Владимир Родионыч. – Сейчас это называется субординацией и уважением к старшим.
– Нет, ну почему же, – не согласился Полковник. – Мы ведь тоже не должны подрывать авторитет Юрия Ивановича, требуя, чтобы он бежал к телефону прямо из-под душа, мокрый и голый. Вот вы бы, например, не побежали?
Владимир Родионыч молча посмотрел на Полковника. Тот кашлянул и углубился в изучение отчета своей службы наблюдения. Эти листки он уже перечитал несколько раз, но не коротать же время, в самом деле, глядя в серьезное лицо Владимира Родионыча.
Тем более что отчет был очень даже приемлемый со всех точек зрения. Все осведомители в один голос подтвердили, что Гринчук теперь ни коим образом к смерти Атамана не привязан. Что все уже решилось. Нужные материалы, судя по всему, уже попали в прокуратуру. На радио и в телевизор они попали совершенно определенно, потому что городские представители четвертой власти на перебой, но одними и теми же словами, доносили эту драматическую историю до своих зрителей и слушателей.