Шахран описал над ней круг и спустился ниже:
– Я не думаю, что вы испугались, ваше высочество.
Она удовлетворенно кивнула.
– Я ничуть не испугалась, подумаешь, луна какая-то зашла, я всегда верила, что кто-нибудь найдет седьмую жемчужину! Только не понимаю, почему этот счастливец все еще не объявился! Ведь не может быть такого, что кто-то не хочет править! – Пилатесса от этой мысли даже приостановилась и требовательно спросила: – Что ты думаешь, Шахран?
Ворон уселся на ветку и почтительно склонил голову:
– Я думаю в точности как ваше высочество.
– Ну, как обычно, – протянула она, возобновляя свое путешествие, о котором успела уже сто раз пожалеть.
Кузен не стал отговаривать, как она надеялась. Он даже пожаловал ей теплый плащ, чтобы не замерзла на просторах ледяной страны Заходящего солнца. Предательница Эдлая каким-то чудом сумела расположить к себе хладнокровного Галексиса и вместо того, чтобы сопровождать ее, осталась в крепости. Бесстыжая фея чем-то развеселила обычно хмурого повелителя королевства Огня. Кузен смеялся, не цинично и зло, а искренне, задорно, как смеялся давным-давно, когда еще не был правителем, а ей казалось, что нет на свете мальчика чудеснее. Словно что-то кольнуло внутри, когда она услышала его смех. Пусть на миг, но он вернул ее в прошлое, где не существовало бед и забот. Если бы тогда он так сильно не изменился, если бы не изменилась она, их история могла быть совсем другой…
Пилатесса вздохнула, рассматривая испачканные в лесной грязи туфельки. Но не поворачивать же теперь назад!
Преодолевать трудности, вот чему изо дня в день учила она своих подданных, – не для того, чтобы на собственном примере убедить всех в слабости.
– Шахран, ты думаешь, я плохая правительница? – не глядя на преданного ворона, спросила Пилатесса.
– Я не думаю, что ваше высочество не может быть плохой правительницей, – последовал сдержанный ответ.
Она и не ждала другого. Все кругом лгали – сама же их научила. Внушила, будто нет плохих правителей, есть плохие подданные, нет слишком жестоких наказаний, есть слишком тяжкие преступления. Ее боялись! И за двести лет первым, кто сказал ей правду, оказался сероглазый проходимец по имени Руслан. Смелый, безрассудный, честный и дерзкий. Ей не терпелось снова увидеть его, посмотреть, не ошиблась ли в нем, удостовериться, что это то самое чувство, про которое так много рассказывала прохвостка Эдлая.
Пилатесса не переставала удивляться, откуда лесной фее столько известно о любви, но бесконечные расспросы ни к чему не приводили. Златовласая всезнайка умела скрытничать, а угрозы на нее не действовали.
Принцесса всегда знала, что Эдлая особенная, но никак не могла ее разгадать. Мать рассказывала о хитрости и коварстве лесных фей, советовала держаться от них подальше, что принцесса и делала, пока не узнала Эдлаю. Фея прилипла к ней точно смола, а вскоре обнаружилось, что компания несносной художницы ей даже приятна. Пришлось принять как данность собственную благосклонность и негласное присутствие крылатой всезнайки. И сейчас, посреди мокрого леса, ей не хватало жизнелюбивой феи.
– Шахран, – вновь обратилась она к летящему впереди ворону, – как думаешь, почему Цемидла ничего не пытается предпринять?! – Она окинула рукой журчащие ручьи и порхающих птиц. – Почему вновь не заморозит свою страну?! Старуха ненавидит яркие краски, ненавидит пение птиц, крики детей, – Пилатесса подняла кверху палец. – А ты только послушай, могу поклясться, там слышны голоса детей!
– Не имею ни малейшего понятия, ваше высочество, почему Цемидла медлит. А что до голосов, вы абсолютно правы, это дети. Две девочки и мальчик из местных жителей.
– В последний мой визит в страну Заходящего солнца тут жили только крысы, гиены и несколько колдунов, приспешников Цемидлы.
– По легенде в первый день нового столетия разрушатся все заклятия до единого, – спускаясь пониже, прокаркал Шахран.
– Не все! – холоднее, чем хотела, бросила Пилатесса.
– Прошу прощения, ваше высочество, я не хотел вам напоминать…
– Достаточно! – прервала она и отмахнулась. – Веди меня к детям, хочу взглянуть на них.
Начальник стражи вывел ее на небольшую поляну, где на камне сидели дети. Одетые в обноски, грязные, непричесанные, они вызвали в принцессе острое чувство жалости. Вокруг повсюду стояла вода, одна девочка опускала босую ногу в воду и тут же боязливо одергивала.
– Представить вас, ваше высочество? – неуверенно спросил Шахран.
Пилатесса задумчиво покачала головой:
– Не нужно, это не мои подданные, им лучше не знать, кто я такая.
Дети не сразу ее заметили, и она вдоволь могла за ними понаблюдать. Смешливые, шумные, озорные – они напомнили ей собственное детство, когда она могла часами играть в долине Серебряной росы среди веселых колибри. Галексис с Акватилом устраивали шутливые поединки, а частенько прилетавшая на гигантской стрекозе Шеллария учила их магии. Они были подругами, но потом дочь волшебницы начала ее раздражать. Принцесса даже отказала повелительнице страны Восходящего солнца в помощи, когда Цемидла захватила дочку волшебницы и превратила в змею, которую носила вместо обруча на голове.
Всех четверых – Пилатессу, Шеллу, Галексиса и Акватила – разметало в разные стороны. Они повзрослели, но не выросли, прошло столько лет – а былая крепкая дружба так и не вернулась.
Раньше принцессе и вспоминать об этом не хотелось, а сейчас словно прорвало плотину, каждая мелочь напоминала о прошлом.
Из компании детей самой глазастой оказалась маленькая девочка, показавшая всем остальным, что они не одни. Какое-то время они настороженно разглядывали незнакомку, потом заговорил черноволосый мальчик, с темными, как у зверька, глазами:
– Мы совсем недавно стали людьми и пока не видели других! Ты тоже только что превратилась?
Пилатесса молча кивнула.
– А почему на тебе такое красивое платье? – спросила девочка, как видно, самая старшая из всех и уже немного понимавшая в нарядах.
Принцесса не ответила и задала свой вопрос:
– Где же ваш дом?
– А у нас нет дома, – грустно поведала самая маленькая девочка, та, что первой ее заметила.
– Как это? – не поняла Пилатесса. – У всех есть дома.
– У нас тоже был, – затряс головой мальчик, – а потом пришла старуха с белыми волосами и все разрушила, она сказала, что нам больше никогда не понадобятся такие большие дома.
– А где же ваши родители, они где-то тут?
– Нет, мы их очень давно не видели, – подала голос малышка, поправляя собравшиеся гармошкой на коленях рейтузы, от одного взгляда на которые Пилатессе стало дурно. В ее королевстве никто не ходил неопрятным и оборванным. Уж о чем о чем, а о внешнем виде подданных она заботилась неустанно.