Ему когда-то под большим секретом сообщил один медик, что эта микстура вызывает привыкание. А у него и так много вредных привычек.
Слишком много.
Ильин включил блок связи. Засветился голоэкран. Вначале шел концерт. Можно было смотреть: девки в меру голые, в меру голосистые, шутки не слишком интеллектуальные, но и не тупые. Идеально выверенное средство от мозгов.
Если бы не эта идиотская надпись, время от времени всплывающая из глубины кадропроекции и обещавшая рассказать всю правду.
Потом концерт без предупреждения оборвался и пошел репортаж с площади.
Когда доктор Малиновский закончил свое выступление и Сеть вырубилась, Ильин переключил блок связи в режим ожидания и задумался.
Позавчера это выступление произвело бы на него гораздо большее впечатление. Сегодня…
Когда человек вдруг узнает, что ему длительное время врали, то становится очень недоверчивым. Тем более что к поиску Грифа все происходящее отношения не имеет.
Нет Братьев? А какая, к хренам собачьим, разница? Кто-то ведь есть. Кто-то, управляющий кораблями, построивший космическую станцию, владеющий братскими технологиями… И похоже, есть кто-то, кто хочет изменить ситуацию. Или овладеть ситуацией.
А кто именно за всем этим стоит, сколько у него рук и есть ли у него руки вообще или он обходится набором щупальцев, как это живо показывают в андеграунд-порно, – какая разница?
Никакой разницы.
Ильин оглянулся на свою группу. Мужики не суетились. «Четверка», явно из армейских, перебирал внутренности универсала, что-то протирая, разглядывая на свет и снова протирая. «Единица» и «двойка», похоже, были давними знакомыми. «Единица» развернул свое кресло к двойке, и они играли в шахматы крохотными фигурками на магнитной доске.
А вот взгляд «тройки» был странным. Блок связи он не включал, но в глазах светилось некое знание. Словно он теперь ждет, как поведет себя Ильин. И было в этом взгляде что-то знакомое… настолько знакомое, что даже тошнота подступила к горлу.
«Тройка» улыбнулся уголком рта. Узнал, спросила его улыбка, что теперь будешь делать?
Ильин отвернулся. Наверное, ему показалось. Конечно, показалось, что над левым плечом «тройки» мелькнула нить. Блеснула и исчезла. Ушла в своего носителя.
И наверняка он знает о вчерашнем разговоре в машине. Знает. И воспользовался случаем, чтобы намекнуть Ильину… Указать ему его место.
Не нужно обращать на это внимание. Не обращать. Нужно сосредоточиться на мысли о деле. О задании.
Торпеда вздрогнула. Остановилась.
Ильина бросило вперед, на податливую серо-зеленую стену. Съеденный сухпай метнулся к горлу, и пришлось напрячься, чтобы не выпустить его наружу.
Выругался кто-то из шахматистов, вперед к стене по полу проехал универсал – «четверка» на четвереньках быстренько пробежал за своим оружием.
И еще послышался хрип. Сдавленный, булькающий хрип.
Ильин встал, оглянулся.
Хрипел «тройка». Его тело выгнулось, словно в эпилептическом припадке, на губах выступила пена.
– Чего это он? – спросил «четверка», поднимаясь с колен. – Припадочный?
– Не знаю, – сказал Ильин.
Он и вправду не знал. Он только видел, что над головой «тройки» торчит нить, больше похожая сейчас на иглу. На тончайшую иглу из белого металла. Полуметровая спица, воткнутая справа в основание шеи.
– Что это? – спросил «двойка» и протянул руку к нити.
– Стоять, – приказал Ильин.
Рука замерла.
– Ты что-нибудь про нить слышал? – спросил Ильин.
– Про… про «пауков»?
– Про «пауков», про носителей…
– Так это… с нами эту тварь послали? – спросил «четверка», ни к кому особо не обращаясь. – Типа прижать нас, если что?
Универсал в руках «четверки» шевельнулся, словно выискивая место на теле «паука», куда сподручнее влепить пулю.
– Отставить, – тихо сказал Ильин, и универсал замер.
«Паук» продолжал хрипеть, крупная дрожь била его тело, выдавливала пену изо рта.
– Что там у пилота? – спросил Ильин, не отводя взгляда от нити.
«Единица» и «двойка» сидели в креслах неподвижно, словно боясь привлечь к себе неловким движением внимание нити.
«Четверка» шагнул назад, нащупал левой рукой дверь в пилотскую кабину и толкнул. Заглянул в кабину и выматерился.
– Что там? – спросил Ильин.
– Сам посмотри. – «Четверка» отошел от двери и остановился, прижавшись спиной к стене.
Пилотом была женщина.
Она сидела в кресле, напряженно замерла, словно окаменела. Сначала Ильину показалось, что ее голова, от виска к виску, прошита нитью. Потом Ильин рассмотрел небольшие бугорки на противоположных стенах кабины, из которых выходили нити. Две нити. Как волоски на теле.
Женщина была словно нанизана на нить, ставшую вдруг твердой и негнущейся. Женщина не шевелилась, но в отличие от «четверки» она, казалось, все понимала. Ее глаза двигались, в них была боль и был ужас.
Женщина словно боялась пошевелиться, чтобы нить не разрезала ее голову. Или это и на самом деле было так.
Стена перед пилотским креслом была прозрачной. И не было никаких приборов или системы управления.
Торпеда висела в полукилометре над землей.
Ильин вышел из пилотской кабины. Закрыл за собой дверь. Открыл свой ранец, вытряхнул из него все на пол, поднял термозаряд.
– Кто-то знает, как тут открывается выходной люк? – спросил Ильин.
«Единица» медленно кивнул.
– Как?
– Слева от двери… сенсор… темно-зеленый… – не шевеля губами, тихо сказал «единица».
Мысль о том, что рядом с ним «паук», похоже, парализовала его.
– Тебя как зовут? – спросил Ильин «четверку».
– Василием…
– Это ж надо – живого человека Васей назвать, – дежурно пошутил Ильин. – Ты мне поможешь, Вася?
– Ага, – кивнул Вася.
– Я сейчас открою люк, а потом мы с тобой вместе выбросим это насекомое за борт… Или пауки не насекомые? Не помню ни хрена. Короче, другие предложения у кого-нибудь есть? Возражения?
Возражений не было. Только «паук» снова захрипел.
Холодный ветер ворвался в торпеду, когда люк открылся. Ильин аккуратно, чтобы не зацепить нить, отстегнул привязные ремни на «пауке». Потом вдвоем с «четверкой» они вынули его из кресла, осторожно положили на пол, головой возле самого люка.
Ильину вдруг показалось, что «паук» понимает, что с ним происходит. Знает, что его ждет.