Гринчук указал пальцем на снимок.
– Это же Аркаша, да?
– Да, – кивнул Рубин, отложил в сторону книгу и встал с кресла. – Чайку?
– Нет-нет, спасибо. Я пить не хочу, я поговорить хочу… – Гринчук внимательно присмотрелся к снимку.
– Вы кого-то ищете?
– Знакомых… Их у меня в вашем милом городе за последние сутки появилось много. – Сергеев, Олег…
– Анатолий Сергеев, Олег Большаков… – Рубин подошел к фотографиям, показал рукой. – Вот они. Толик закончил школу на пять лет раньше Олега. Уезжал учиться, потом вернулся. У меня тут почти весь город запечатлен… Вон там – даже нынешний мэр, Сережа Дедов. Занятный был мальчишка! Все что-то выменивал у других, вроде и не жульничал, но всегда оставался в выигрыше… Не помню, чтобы его били когда-нибудь в школе.
– Тут где-то и Стоянов, капитан милиции…
– Да, вон там, на снимке слева от полок, третья фотография сверху. Дима Стоянов. А там – директор гостиницы. Там Машенька Иволгина, содержательница публичного дома… Извините, модельного агентства «Ласточка». Роза Моисеевна Соломонова, главврач городской больницы… Но вы, как я полагаю, пришли не для того, чтобы прослушать лекцию о моих бывших учениках. Вернее, не обо всех моих бывших учениках вы хотите послушать, – Рубин вернулся в кресло. – И, как я подозреваю, вопрос будет об Аркаше. Вы присаживайтесь за стол. Там стул хоть и старый, но крепкий.
Гринчук взял стул, поставил его к стене, так, чтобы он не был виден с улицы. Сел. Стул скрипнул, но устоял.
– Итак… – сказал Рубин. – Аркаша?
– Аркаша, – кивнул Гринчук. – Я так и не понял, что произошло на моих глазах. Любящий учитель и ученик, неблагодарная тварь?
Рубин взял свою книгу и теперь поглаживал корешок, словно спину любимой кошке. Гринчуку показалось, что книга сейчас начнет мурлыкать.
– Аркадий Клинченко… – задумчиво произнес Рубин. – Что он вам сказал? Что придумал на этот раз?
– Придумал?
– Конечно. Кто не знает нашего Аркашу? Его сказки и басни. Сколько раз одноклассники порывались набить ему физиономию… А потом… Потом оказалось, что Аркаша очень полезен всем. Славы ему хотелось, отчиму своему хотел отомстить… Не знаю. Но что бы ни случилось в школе, Аркаша все брал на себя. Стекло выбили – я, гордо заявляет Аркадий.
Отчим платил. Мать плакала, просила не выгонять из школы. Мальчишки, естественно, молчали. Я узнал случайно, когда уже решался вопрос об изгнании неисправимого из школы, побежал к директору, выступил на педсовете… Аркаша молчал, а вечером у меня в доме были выбиты все стекла. Я так до сих пор и не выяснил, он стекла бил, или его приятели, которых он перестал прикрывать… А он перестал брать на себя чужое. Но по выражению вашего лица вижу, что Аркашина версия чуть отличается от моей.
– Самую малость, – Гринчук даже показал пальцами, на какую малость отличался рассказа Аркаши Клина от рассказа его бывшего классного руководителя. – В деталях.
– А он вам не рассказывал, за что сел?
– Мошенничество. Нет?
– Да. Но он не сказал, что действовал из идейных соображений? Мстил, так сказать. Складывалось такое впечатление, что он пытался наказать тех, с кем когда-либо ссорился. Меня, в том числе. Я ведь из-за него чуть дома не лишился, он так все красиво подал.
– И Стоянова кинул?
– При чем здесь Дима?
– Как-то они очень уж цапались. Стоянов рекомендовал ему убираться из города, тот бушевал, что это его город… Аркаша Диму стукачом величал, а тот, как мне показалось, даже особенно и не возражал. Вы, кстати, Диму Стоянова давно видели?
– Вот, – улыбнулся Рубин, – мы и перешли к вопросам. Диму я видел сегодня утром, когда он шел вместе с Толиком Сергеевым в гостиницу. Как я теперь понимаю, к вам. Но мы с ним не разговаривали. Вот с Сергеевым перебросились парой слов – он меня, знаете ли, опекает. По старой памяти. Знаете, как странно получилось…
– Не знаю, – честно сказал Гринчук.
– Пока я был учителем, Толик обо мне, считайте, не вспоминал. А вот когда я стал сапожником… Наверно, ему стало жалко меня, что ли…
– Наверное, – согласился Гринчук. – А вам стало жалко Аркашу. Да? И вы окликнули его, позвали в гости…
Рубин хмыкнул, покачал головой. Пальцы продолжали гладить обложку книги.
Гринчук ждал.
В кармане беззвучно вибрировал телефон, но Гринчук не обращал на это внимания. Потом. Всё может подождать.
– Если честно… – Рубин снова качнул головой. – Сразу два обстоятельства. Вы, во-первых. Как я уже говорил, Сергеев меня опекает… И у него начались проблемы. Серьезные, если верить слухам. Приехал человек из самого министерства и даже изволил кричать на Анатолия…
– Это когда же?
– А в гостинице… Кричали ведь? Толик даже руку об стену разбил, до сих пор с пластырем ходит. Мне Женя сказал, Терентьев, администратор гостиницы.
– И вы решили поближе со мной познакомиться? Зачем? – Гринчук перестал притворяться благодушным и сентиментальным.
В голосе отчетливо прозвучала ирония. Или даже сарказм.
Рубин потер кончик носа.
– Так сложилось, что я знаю об очень многом из того, что происходит в городе. Я мог бы что-то подсказать… в обмен, так сказать…
– Вы знаете что-то такое важное, что приезжий чин из министерства отцепится от начальника городского отделения милиции подполковника Сергеева? – Гринчук прищурился, словно целился в собеседника.
Рубин отвел взгляд.
– Вы уже слышали о том, зачем я приехал? Интересно, от кого? – проклятый телефон не унимался, кто-то настойчиво пытался дозвониться до Гринчука. – Толик или Олежка вам по старой памяти сказали, или Димочка-стукачок? Кто?
– Вы странные люди, высокопоставленные начальники, – засмеялся Рубин. – Вам кажется, что только начальники всё знают и имеют право на обмен информацией. Только начальник милиции и главный бандит города знают о вашем несчастье? Нет. Куча маленьких человечков суетятся вокруг, слышат, сопоставляют… Болтают, в конце концов. Пропала ваша жена – это знают теперь все в гостинице, многие в милиции, у Олега… О деньгах ваших только и болтали сегодня, будто бы десять миллионов долларов спрятаны где-то в Приморске.
Музыка с улицы больше не доносилась, цикада настойчиво стрекотала, пользуясь тишиной. И старый стул отзывался ей в тон при каждом движении Гринчука.
– Кто-то думает, что он – хозяин города. Может быть, это и так. Но есть тридцать тысяч человек, шестьдесят тысяч ушей, глаз… Нужно только уметь… – Рубин поставил книгу на полку. – Я могу вам помочь. А вы… вы можете помочь мне.
– Чем же? Сергеева отмазать?
– Отнюдь. У вас есть то, чего у меня…
– Молодость и красота? – спросил Гринчук.