– Поговорить хотел.

– Что ж, давайте поговорим.

Присели на скамейку.

– Мне и раньше не нравилось, что вы суетесь не в свое дело, а теперь и вовсе становитесь невыносимым. Так вот, хочу вас разочаровать. От ведения дела нас с лейтенантом отстранили и обоих отправили в отпуск. Теперь следствие осуществляет майор Кукарин И.Ф. Коли желаете – обращайтесь к нему. Но не уверен, что ваша самодеятельность придется ему по вкусу. Он очень не любит, когда у него путаются под ногами.

– О Кукарине мы наслышаны, – вздохнув, сообщил Каковенко.

– Тем более отправляйтесь на родной двор и играйте в домино.

– А почему вас отстранили?

– Это не ваше дело. Воспользуйтесь моим советом.

– Хорошо, воспользуюсь. Прошу разрешения занять внимание еще на несколько минут.

– Разрешаем, валяйте.

– Я выяснил, кто такие эти иностранцы, с которыми мы столкнулись ночью.

– Расскажите об этом Кукарину, – капитан поднялся.

– Кто же они? – с любопытством спросил Андрей. Ему действительно было интересно. Кстати, он подозревал, что и капитан раздосадован не столько тем, что его неожиданно отправили в отпуск, сколько невозможностью закончить столь необычное дело.

– Они – американцы, – с готовностью стал докладывать водопроводчик. – Два черных, один белый. Белого зовут мистер Сенека. У других такие трудные имена, я, откровенно говоря, позабыл. А у этого фамилия как у римского философа, вот я и запомнил.

– Похвальная эрудиция, – хмыкнул капитан, молча слушавший сообщение водопроводчика. – А откуда, милейший, это все вам известно?

– Они проживают в гостинице люкс химкомбината. Знаете, небольшой такой домик в сосняке на краю города. В ней останавливаются только высокопоставленные лица.

Сестра моей жены работает там горничной. Я сразу вспомнил про нее. Думаю, наверное, эти ребята живут именно в люксе. Так и оказалось. Сегодня уже неделя, как они находятся в нашем городе. Мистер Сенека, сказала Клавдия (свояченицу Клавдией зовут), очень обходительный господин, а негры эти и не смотрят в ее сторону. Мол, кто она такая. Одно слово – прислуга. Особенно тот, кто постарше, ей не понравился.

– Почему не понравился? – спросил Андрей.

– Я тоже поинтересовался: почему? Страшный, говорит, худой, а глаза, как уголья.

– Ясное дело, колдун, – засмеялся Казаков. – Что же они делают в нашем захудалом городишке?

– Якобы привезли гуманитарную помощь.

– Ну конечно, как же я сразу не догадался. Два десятка пар стоптанных кроссовок, рваные джинсы и использованные подгузники. А еще, наверное, ящик презервативов с просроченной годностью.

– Не знаю, что уж там они привезли, – хмуро сказал водопроводчик, недовольный пренебрежительным отношением к своей информации, – но Клавдия сказала, что очень уж с ними носятся. И городское начальство, и комбинатское.

– Тогда все понятно! – заявил Андрей.

– Что тебе понятно?

– Почему нас отстранили. Иностранцы пожаловались городским властям, те быстренько отреагировали.

– На что пожаловались? На то, что мы помешали им раскопать старую могилу? Очень сомневаюсь. Такого рода деятельность обычно не афишируют. Кроме того, а ты уверен, что это именно те люди? Мало ли сейчас народу приезжает.

– Но ведь черные!..

– И что? Цвет кожи не доказательство, конечно, все чертовски подозрительно, а акция с гуманитарной помощью похожа на ширму, но, честно говоря, вся эта история меня уже не интересует. Пускай в ней разбирается майор Кукарин.

– Неужели вам действительно не интересно?

Капитан внимательно посмотрел на него.

– Я вижу, тебя распирает жажда действия. Конечно, и мне хочется довести дело до конца. Ведь если говорить начистоту, ни с чем подобным в практике еще сталкиваться не приходилось. Но, во-первых, приказ. Во-вторых, с Кукариным лучше не связываться.

– В-третьих, в парничке созревают ранние овощи, и их надо с выгодой реализовать, – докончил за него Каковенко.

– А хотя бы и так! Вы снова суете свой большой нос не в свои дела!

Капитан был явно уязвлен замечанием водопроводчика. Он обошел вокруг скамейки, напряженно о чем-то размышляя. Потом сплюнул и посмотрел на Андрея.

– А как же твое намерение навестить родителей, живущих в древнем городе Костроме?

Андрей потупился.

– Заняться этим делом можно, – не дожидаясь ответа, сказал капитан, – и даже взять в компанию пытливого товарища сантехника…

Каковенко просиял.

– Но стоит ли? – докончил свою мысль капитан.

– Стоит! – в один голос воскликнули лейтенант и водопроводчик.

– Но дело может быть опасным…

– Мы готовы к опасностям.

– Старый да малый… – усмехнулся Казаков, – и я, идиот. Ну да ладно. Итак, каков план действий? Начнем с того, что познакомимся поближе с мистером Сенекой и его чернокожими друзьями. Веди нас, Сусанин, – обратился он к водопроводчику. – Отправляемся в гостиницу люкс к свояченице Клавдии.

7

Визит странного молодого человека, который привез ей письмо от ее собственного сына, выбил Татьяну Недоспас из колеи. Еще вчера она думала, что жизнь наконец-то вошла в нормальное русло, и вот на тебе! Сынок настоятельно приглашает в гости, притом незамедлительно. Интересно, зачем?

Молодой человек, который назвался Володей, ничего определенного по этому поводу сказать не смог. Он отказался от предложенной чашки чая и только постоянно твердил, что приехать ей в Светлый «ну прямо необходимо».

С какой именно целью, он не сказал. То ли не велено было, то ли просто не знал. Этот самый Володя произвел на нее приятное впечатление. Обычный, нормальный парень, к тому же, как оказалось, директор краеведческого музея. Однако коли он связался со Стасом, то, видно, не все у него ладно. Не понравилось ей и выражение его лица. В первую минуту Татьяне показалось, что парень слегка навеселе. Лицо бессмысленно веселое, глаза странно выкачены. Она наклонилась над ним, ставя чашку с чаем, но алкоголем не пахло. Да и рассуждал он вполне здраво, слова произносил четко.

Татьяна вскрыла письмо и быстро прочитала его. Хорошо знакомый ей почерк. Писал, несомненно, Стас. В письме только настоятельная просьба приехать, без объяснения причины. У Стаса было как бы два почерка. Оба она хорошо знала. Один – отрывистый и не особенно разборчивый. Так он писал, когда торопился. Другой – совершенно отличный от первого, какой-то старомодный с витиеватыми завитушками, округлый, мелкий, что называется, бисерный. Этим почерком и было написано письмо. Использовал он такой почерк, когда работал над чем-то вдумчиво и упорно. Значит, не торопился, обдумывая каждую букву. Но тогда почему не написал, зачем она ему нужна? Впрочем, другого она и не ждала. Он всегда был скрытен, чувства свои выплескивать не любил, такой уж был характер.