Валек вместе с сестрой-близняшкой остался на попечении престарелой тетки Аглаи. После более-менее безбедного существования в дом вместе с бедой пришла и нищета. Очень часто детям просто нечего было есть. Да и в школе постоянно тыкали родителями – врагами народа, безродными космополитами. Как бы то ни было, покатился паренек по наклонной и докатился до лагеря. А тут друзей-учителей нашлось побольше, чем в школе… Лафа!
Прибился Валек к стае блатных, на мужичье работящее посматривал снисходительно, на политических с презрением, хотя в душе больше всего мечтал встретить отца.
Довольно скоро Валек попал под покровительство старого вора Михалыча по кличке Ушастый. Несмотря на уничижительное прозвище, подчеркивающее физический недостаток – перпендикулярно приставленные к голове уши, Михалыч ходил в авторитетных. Он тоже был родом из Тихореченска и имел устойчивую репутацию удачливого домушника, а домушник в воровской табели о рангах – человек не последний.
«Держись за меня, корефан, – толковал Ушастый, – откинемся, вместе дело вертеть будем». Валек и держался. Лагерь, где отбывал свой срок Валек, считался тихим. Особых происшествий здесь не случалось, о грандиозной войне между ворами и «суками» знали лишь понаслышке. Да и находился лагерь не на Колыме, а в Пермской (тогда Молотовской) области, не так уж и далеко от Тихореченска. Валек не досидел и половины срока, когда «крякнул Усатый Пахан», как выразился Ушастый. Заговорили об амнистии. Она не заставила себя ждать, и летом пятьдесят третьего года Валек снова был дома. А здесь продолжали бедовать тетка и сестра. Про отца и мать не было ни слуху ни духу. Нельзя сказать, что Валек вновь хотел в тюрьму, но уж так получилось, не от кого помощи ждать, кроме как от братвы. После амнистии город был наводнен такими, как он. Ни специальности, ни чистых документов у него не имелось, и появившийся невесть откуда Ушастый (он освободился позже Валька) без труда нашел себе подручного.
В банде было пять человек: сам Ушастый, Валек, маруха Ушастого Дуська, занимавшаяся сбытом краденого, и двое малолеток – тщедушный Валет, способный пролезть в любую щель, и Гоша, обычно наводивший на хаты и стоявший на стреме.
Схема действий оказалась достаточно простой. Валет влезал в форточку квартиры, хозяев которой не было дома, открывал дверь, впускал Ушастого и Валька. Квартиру очищали в считаные минуты. Иногда открывали двери с помощью отмычки, но всегда работали очень аккуратно и никогда не применяли физического насилия.
– Хуже нет мокрухи, – учил молодежь Ушастый. – И сам грех на душу берешь, и мусоров из себя выводишь.
Раз залезли в хату, хозяин которой спал после ночной смены. От шума он проснулся и вскочил с кровати. Валек достал финку и молча повертел ею перед носом побледневшего мужика. Покинули квартиру, не взяв ничего, а Валет был жестоко избит, поскольку не заметил, что в квартире кто-то есть.
Их долго не могли поймать, хотя милиция знала наверняка, чья это работа. На этот раз Валек получил пять лет. «Парились» они с Ушастым в разных лагерях. Но братва без справок и аттестатов хорошо знает «кто есть кто». Валек привычно примкнул к уголовникам и не бедовал. Весной пятьдесят девятого он во второй раз освободился и вернулся в Тихореченск. К тому времени тетка померла, сестра вышла замуж, и прибиться Вальку было просто некуда. Однако снова в лагерь он не желал попадать ни за какие деньги. В двадцать три года у Валька отсутствовала треть зубов, не хватало двух пальцев на левой руке, отмороженных и наскоро ампутированных лагерным лепилой. К тому же он постоянно задыхался и кашлял.
Когда Валек явился к сестре, та не выразила особой радости, но и не прогнала. Из старой коммуналки, где они жили все вместе, она съехала, как только вышла замуж, и теперь жила в отдельной двухкомнатной квартире вместе с мужем и маленьким сынишкой.
Сестру звали Катей.
– Ну, здравствуй, – довольно отчужденно сказала она.
– Не рада?
– Почему? Рада.
– Не чувствую.
– Узнаю братца. Сразу же в бутылку лезешь, не успел еще поздороваться.
– Вижу, не ждали меня здесь, – угрюмо пробурчал Валек.
– Что ты все заладил: «Не рада, не ждали». Тоже мне, народоволец, вернувшийся из ссылки. Да ждала я… – Она несмело взяла руку брата своей маленькой влажной ладонью. – Поверь, Валя… – Это робкое прикосновение внезапно наполнило сердце Валька нежностью к сестре. Глаза его увлажнились, в носу защипало… «Не хватало еще слезу пустить», – смущенно подумал он. А сестру словно подменили. Она суетилась около него, стараясь накормить то одним, то другим, вытаскивая еду из белого металлического шкафа.
– Это что? – спросил Валек, кивнув на шкаф.
– Холодильник, – пояснила сестра. – Недавно купили, Володе на работе выделили.
– Володя – это муж, что ли?
– Муж! Он тебе понравится… Хороший…
– А вот я ему вряд ли. Кому может понравиться уголовник… зэк…
– Снова ты… Ведь даже еще не видел, не познакомились…
К вечеру появился Володя – здоровенный белобрысый мужик, на полголовы выше немаленького Валька. Похоже, он действительно был рад встрече. Во всяком случае, как ни пытался уловить хотя бы нотку фальши в его поведении Валек, это не удавалось. Сели за стол, разлили водку…
– Ну, с приездом! – сказала сестра. Под пельмени быстро прикончили бутылку. Сестра то и дело выбегала то к ребенку, то на кухню.
– И чем заняться собираешься? – осторожно спросил Володя.
Валек пожал плечами.
– Не знаю, специальности ведь нет никакой. Лес умею валить… – он невесело усмехнулся.
– А вообще какие планы? – не отставал зять.
Валек хотел вскипеть и сказать что-нибудь язвительное, обидное, но взглянул в простодушное лицо Володи и передумал, только поморщился.
– Могу устроить к нам в цех, – сказал зять, – хотя бы подкрановым. Особой квалификации не требуется, а зарплата неплохая.
– А жить где?
– Да живи у нас.
– Глупости. У вас и так места немного, а тут я…
– Можно в общежитие. А потом видно будет.
– Неплохо бы…
– Или комнату у кого снимешь. Сейчас многие жилье сдают. А вот как там, расскажи.
Он не сказал, где «там», но Валек понял, что его просят рассказать о лагере.
– Там… – он в первый раз за вечер произнес матерное слово. – И вспоминать неохота. Вот смотри, – он широко раскрыл рот. – Одни железяки желтые да белые… Или вот, – сунул под нос Володи левую руку без двух пальцев. – Требуху показать не могу, но тоже не в лучшем виде. Так что, зятек, и заговаривать об этом не стоит.
– О чем толкуете? – поинтересовалась вошедшая с очередной тарелкой сестра.
– Ты садись, – потянул ее за руку Валек, – хватит бегать взад-вперед.
– А вот скажите, – спросил Володя, переводя взгляд то на брата, то на сестру, – почему вы такие разные, ведь близнецы же? Валентин вон чернявый, смуглолицый, глаза темные, а Катя у меня словно из сметанного теста вылеплена. Близнецы должны быть похожи друг на друга как две капли воды.