– Капа, – отвлеченно сказала я, разглядывая каминную решетку, – как ты думаешь, существует в России серьезная антикремлевская сила?
Васька недовольно навострила ухо.
– Серьезная? Ты имеешь в виду – не всякая шушера вроде недопосаженных сенаторов и недовольных губернаторов?
– Реальная сила.
– Ну, положим, Запад. Хотя знаешь, Дашка, Запад сегодня – не столько антикремлевская, сколько прокремлевская сила. И не потому, что президент кого-то напугал или перехитрил. Просто для того же ООН наша управляемая демократия вполне приемлема. По крайней мере, есть внятные правила игры, а не полное разгуляево, как десять лет назад. Для Запада «демократия» – синоним «бабла». Пока есть возможность более-менее свободно рубить в России бабло, они готовы думать, что у нас тут свобод полон рот.
– Теоретически у нас есть свобода слова...
– А что в ней хорошего?! Это привело только к хаосу и безответственности. Сами знаете: русский человек, как дитя, не задумывается о словах, которые произносит и печатает. Только прямой удар в тыкву заставляет его сообразить, что сказано лишнее. Вы посмотрите, лучшие люди: Достоевский, Флоренский, Лосев – как попадут на зону, только тогда и начинают задумываться о совести. Только тогда понимают, что слово – страшная сила.
Мы понимали. Это было любимой теорией Капышинского.
– Поэтому – никакой демократии! Демократия в России – хуже, чем гей-парад. Нам нужен царь, император. Монарх.
– Хорошо, не Запад... – Если ловко не перебить Капышинского, мы еще трое суток будем слушать размышления о монархии. – Есть еще олигархат. Сила реально существующая, хоть и размытая. Олигархи, например, могут выдвигать альтернативных кандидатов на выборах, корректировать экономическую политику...
– Ха, – махнул рукой Капа, – ничего антикремлевского в этом уже нет! Сегодня дружить с властью гораздо приятнее и дешевле, чем бодаться. Олигархат делом занят, причем каждый своим. У кого были амбиции вмешаться в политический процесс, те – сами знаете где. У всех остальных ни дерзаний, ни терзаний. Их главная задача сегодня – ускользнуть из-под пальцев Кремля, как женская грудь первого размера.
Образ мне понравился. Я пошла налить еще чаю и тихонько выбросила на кухне огрызок кальмара. Когда вернулась, Капа продолжил свои «рассуждансы»:
– Если сегодня антикремлевская сила где-нибудь и может возникнуть, то только в самом Кремле – все рычаги власти сосредоточены именно там. Без реальной власти нет смысла создавать оппозицию.
– Неужели в администрации президента?!
– Вполне. Чтобы быть ближе к телу. Но тут нужна гениальная конспирация. – Капышинский задумчиво почесал профессорскую бородку – Тайная оппозиция, тайное сообщество... я давно это чувствую. Что-то вроде масонской ложи, а, может, она и есть.
– Капа, ты бредишь.
– Нет, послушай, – с энтузиазмом заспорил он, и в его уверенности был оттенок шизофрении, – масонские ложи никто не отменял, они по-прежнему существуют, и они по-прежнему глубоко секретны.
– Масоны... – пробормотала Вася. – Это же оккультная секта? Мистика?
– Масоны, – торжественно сообщил Капа, – это всемирное тайное общество, замешенное на мистике и политике. В средние века объединяло строителей и архитекторов. Потом обросло идеологией, позаимствовало кое-какие идеи у буддизма, восточных философов, греческих космогонистов. Так что от строителей сохранились только символы – молоток и кирка. Масоны всегда были мастерами политических интриг, в начале двадцатого века масонская ложа сплошь состояла из политиков и финансистов. Половина первого состава русской Государственной Думы числилась в масонской ложе! И сегодня ложа прекрасно может заседать в Кремле.
– Даже если масоны не вымерли, зачем им действовать против Кремля?
– Хм, – сказал Капышинский. Было очевидно, что он импровизирует на ходу – Во-первых... если я не ошибаюсь... масоны считают, что власть должна следовать библейскому принципу: «Больший из вас, да будет всем вам раб и всем вам слуга». Надо ли доказывать, что Кремль этого принципа в расчет не берет? Возможно, им за державу обидно... Во-вторых, есть Стабфонд – сладкий приз, от которого можно урвать кусок. Понимаете, настойчиво ходят слухи, что за Стабфондом пытаются установить контроль, но никто, вплоть до замминистра Минэкономразвития, не захотел мне намекнуть, кто именно пытается. Все делают туманные лица.
– Сам Минэкономразвития и пытается.
– Не исключено. Но я думал об этом, кое-что почитал, навел справки и уверен, что где-то тут прячутся масоны, – мечтательно заметил Капышинский, – и я бы на их месте обязательно выставил своего кандидата в президенты. Тайного.
Васькин эмалевый румянец слегка побледнел, но безмятежная улыбка не дрогнула. Не умеешь сохранять лицо в любой ситуации – не занимайся политконсалтингом.
– Кстати, – опомнился Капа, – к чему все эти наводящие вопросы?
Пришлось соврать, что я пишу аналитический материал для московского политического еженедельника, тогда Капышинский страстно возжелал выступить соавтором статьи, чтобы поднять «масонский вопрос».
– Милый Капа, – ласково сказала я, – обожаю тебя за твои фантазии, полные скрытого эротизма, и за космические гипотезы. А что ты говорил о Флоренском и монархизме?..
Через час, когда с ревом хлопнула входная дверь, Капышинский все еще говорил о Флоренском и монархизме, заплевав ковер скорлупками фисташек, а мы богемно дремали в креслах.
В дверь шагнула двухметровая девица в стеклянных босоножках. Под мышкой она зажимала Гарика, а ногтями поддерживала за ворот расстегнутой рубахи Митю. Оба, кажется, спали.
– У них тут дома такие красотки сидят, а они по стриптизам шастают, – хмуро сказала девица. – Все-таки мужики такие уроды!..
Митя вздрогнул и запел:
– Поют перепела-перепелицыыыыы, и заинька моя перепилаааа... и заинька мояяя... перепилаааа... ла-лу-ла-лу-лааааа!..
– Куда их класть?
– А прямо вот сюда! – злорадно хихикнул Капышинский, указывая на чей-то клетчатый чемодан в углу прихожей. Василиса и девушка в босоножках взглянули на него с укором и потащили Гарика с Митей на ковер у камина.
– Колготки из-за них порвала! – ругнулась девица и ушла, артистично захлопнув дверь пинком.
В доме воцарилась ясная и блаженная тишина глубокой ночи.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросила Васька на пороге своей комнаты.
– Боюсь, что да... А вдруг наши московские кураторы на самом деле – масоны? Помнишь, Курочкин тогда у реки заявил, что их объединяет не политика...