Одиносика мы увидели одновременно. Ловко окружили и допросили с пристрастием. Через пару минут оказалось, что да, конечно, для дорогих московских гостей найдется целый санаторий МВД, который вместит всех желающих.

День закончился. Я поняла, что рухну сейчас от нечеловеческого облегчения. Когда мы выскользнули на улицу из Дома профсоюзов, Васька выглядела как недопитый молочный коктейль.

Дом замер в тепле и безмятежности, в нем с утра сохранился запах туалетной воды Гарика и носков Тимура, забытых в биде. Слава олигарху, благодаря которому у политконсультантов есть крыша над головой...

Митя позвонил где-то через час – мы как раз заварили чай и рылись в холодильнике, обсуждая, кто сожрал все яблоки и сыр. И даже морскую капусту.

– Эй, чувак! – почему-то шепотом заорал он. – Я их привез в этот санаторий! Тут такая холодища! Одеяла – как у моей прабабки на даче! Комнаты не закрываются, душа нет и туалет в конце коридора!

– Ммм... Мить, а куда делся весь сыр из холодильника?

– Сыр?.. Дашка, и еще в каждой комнате портреты вождей висят над кроватями! Под стеклом!

– Каких вождей?

– Мирового пролетариата! Ну, Ленин, Сталин...

– Ого. Ну скажи, что это сейчас модно... стиль ретро.

– Сама скажи, – мрачно посоветовал Митя, – что туалет прямо по коридору – это сейчас самый шик. Короче, я везу их к нам.

– Всех?!!

– Нет, только тех, кого жалко. Кстати, насчет сыра... пожрать бы чего, а?

Митя был на высоте. Он притащил в наш конспиративный дом всего четырех гостей из Кремля, в том числе гримершу Лерочку и портрет Ленина шириной с дверной проем.

– Митя, зачем ты украл портрет? Ты вообще думаешь о нашей репутации?.. – сонно прошипела Васька.

– Думаю, о репутации тут уже говорить не приходится! – заявил Митя, не выпуская портрета из зубов.

* * *

Утро было совсем некстати. Оно наступило слишком внезапно. Вечером, вернее, ранней ночью, пока мы заказывали несколько коробок пиццы на дом, пришла смс-ка от Курочкина: «Тебя нет рядом, значит, ночь бессмысленна©». Гримерша Лера показывала, как рисовать узоры на ногтях с помощью иголки и разноцветных лаков, Капышинский с Андресом под шумок пялились в ее декольте, а Митя кричал с лестницы, завернувшись в скатерть:

– В чем, по-вашему, подлинное величие Льва Толстого? – Ему казалось, что это очень смешно.

Вся остальная толпа слонялась по дому туда-сюда, тыча пальцем в биде и царапая мозаичный витраж в холле. Не помню, когда мы уснули. И после этого сразу – утро.

Петров уже выехал в Железнорудный, там его ждали стратегические атомные разработки и простой электорат. А нас с Васькой и гримершу, судя по всему, забыли дома второпях.

Встречу с народом мы продумали за несколько дней. В ответственный момент Петрова должна была окружить стайка отобранных и специально обученных малышей.

– Невинные глаза малюток, жителей города будущего, то-се, букетик полевых цветов... – объяснял нам Митя.

– Мить! Какие полевые цветы, ноябрь на дворе!

– Точно, – расстроился он.

Детьми нужно было дирижировать, журналистам – раздать тексты речи Петрова, где важнейшие куски будут выделены маркером. На всякий случай. Чтобы не переврали тезисы – даже лучшие журналисты к этому склонны. Не говоря уже о Юрии Пеночкине, который вместо репортажа о Петрове может прислать эссе о какой-нибудь спортивной школе в Железнорудном. Одним словом, пора было спешить в секретный город.

Машины не было, как всегда. Виолетта поехала укреплять ногти акрилом. Курочкин прошептал: «Не могу сейчас говорить» и бросил трубку. В штабе сидел один Семен Семеныч, который и вызвался нас отвезти.

– Ехать тут полчаса, куда вы так торопитесь? – ворчал он, втискиваясь за руль.

Через полчаса мы ехали по хрестоматийным заснеженным просторам Сибири и как раз миновали какой-то подмороженный долгострой, похожий на многоэтажный коровник.

– А где Железнорудный? – тихонько пискнула Вася, уже считая минуты.

– Еще каких-то пять секунд, – твердо заявил Семен Семеныч и украдкой набрал номер на мобильнике. – Кирилл Степанович? Спасибо, здоровье хреново. Да ты что?! Уже замуж? А я ведь ее помню вот такусенькой... Уточнить хотел – еду в Железнорудный, свернул на Разинский объезд, что-то никак не доедем. Да ты что? Ничего страшного... да уж конечно.

Старый чекист обернулся к нам и с непроницаемым лицом сообщил:

– Придется чуть-чуть объехать.

Мы молчали. Васька судорожно подсчитывала, сколько минут у нас в запасе, а я представляла себе кару, которая должна постигнуть Семеныча. В моем воображении фигурировала кипящая вода... и, может быть, немного лука и специй.

Через полчаса мы вернулись в Северск. Немного постояли в пробке. И еще через полчаса доехали до Железнорудного. Молчание в машине сгустилось до каменной консистенции. Оно только пару раз было прервано звонками от Мити и Гарика. Мы бормотали в трубки неразборчивое «бля-бля-бля»...

Петров давно бродил по производственным мощностям Железнорудного, выбирая, где потеплее, а мы все еще стояли на контрольно-пропускном пункте. Крашеная блондинка с лицом пожилого бультерьера третий раз рассматривала наши паспорта и чужедальнюю прописку. Гримершу Леру она отказалась пропустить сразу и твердо, а мы как-то просочились, причем Васька не переставала хлопать глазами кристальной чистоты.

Судя по всему, встреча Петрова с электоратом уже закончилась, потому что какое-то подобие букетика полевых цветов уже было у него в руках, журналисты разбегались, а Гарик имел сумеречный вид.

– Совесть у некоторых, – высокомерно бросил он нам, – находится на одном уровне с их очень скромными талантами...

Я знала, что это неправда, и ощущала, что на нас смотрит вся свита Петрова, включая Ларису с усиками – она выглядела сегодня так, как будто ночевала в юрте у эвенка-оленевода. Наш кандидат не в пример ей выглядел жизнерадостно – как будто уже выиграл свои главные в жизни выборы.

Курочкин на ходу шепнул, что везет Петрова обедать, через два часа – общий сбор в штабе, а я выгляжу потрясающе эротично в этой рубашке. Я мысленно поставила рубашке пять баллов и гордо пронесла ее сквозь свиту Петрова к своим – Мите, Капышинскому и Андресу.

– Слышали?!.. Журналист Пеночкин тут заявил, что знает Человека-Дерево, который собирается стать президентом без всяких выборов!

– Кому заявил?