Птица неуклюже поднялась в воздух, отлетела к развалинам замка и вспыхнула зелёным пламенем. Её горящие останки упали где-то среди камней.
А Ларссон со вздохом отложил записи МакГрегора, поднялся с травы и первым делом установил защитный силовой купол — разумная предосторожность для путешественника, который не желает во время сна стать добычей какого-нибудь местного хищника.
«Вот чёртов Локи! — думал он с досадой. — Раскомандовался тут: жди меня, никуда не уходи! Из-за него придётся заночевать на этой проклятой Грани… Хотя с другой стороны, — не мог не признать Ларссон, — если бы не Локи, я бы копался здесь не меньше недели. Так что всё обернулось наилучшим образом».
Впрочем, эта мысль ничуть не утешила его.
Ларссон спал беспокойно, раз за разом просыпаясь. Его мучили кошмары, навеянные записями МакГрегора. Хоть как он ни старался не читать ничего лишнего, всё равно, листая страницы в поисках нужной информации, то и дело выхватывал взглядом отдельные фрагменты, изобиловавшие всевозможными гнусностями. К несчастью, МакГрегор был не лишён литературного таланта и свои деяния описывал красочно, убедительно, особо смакуя сцены ритуальных жертвоприношений — к которым, судя по всем, питал большую слабость.
Только на рассвете кошмары отступили, и Ларссону приснилась Герти. Они, как обычно, встретились на морском берегу возле школы; она была расстроена, плакала и упрекала его, что он бросил её, оставил одну. Ларссон пытался объяснить ей, что так лучше для них обоих, но Герти не приняла его оправданий. Влепив ему пощёчину, она быстро взбежала по лестнице, на верхней площадке оглянулась и выкрикнула: «Ты жестокий, бессердечный негодяй!» — после чего скрылась за калиткой.
Краем своего сознания Ларссон отдавал себе отчёт в том, что это всего лишь сон, но тем не менее ему стало горько. Неужели и реальная Герти считает его негодяем? Притом жестоким, бессердечным…
Вдруг издалека до него донёсся тихий, еле слышный голос:
— Эйнар Ларссон… Эйнар Ларссон… Эйнар Ларссон…
Он быстро огляделся по сторонам, но никого не увидел. Его охватило странное чувство раздвоенности — он по-прежнему спал и в то же время как бы бодрствовал во сне, мыслил чётко и логично, критически воспринимал происходящее. Понимал, что там, за пределами сна, он лежит в палатке под защитой силового купола, однако голос шёл не оттуда. Тот, кто вмешался в его сон, действовал другим путём.
Между тем голос стал громче, он звучал словно отовсюду:
— Эйнар Ларссон… Ты слышишь меня, Эйнар Ларссон?…
Он наконец узнал этот голос:
— Ривал де Каэрден? Это вы?
— Да, я. Мне можно войти в твой сон?
— Входите, конечно. Хотя странно, что вы спрашиваете согласия.
Перед ним возникла призрачная фигура, облачённая в длинную лазоревую тунику.
— В твоём случае согласие необходимо, — объяснил де Каэрден. — Мы легко вступаем в контакт только с теми людьми, чьи души и сердца открыты миру. А ты замкнут и ожесточён — что, впрочем, неудивительно, ведь жизнь была с тобой не очень ласкова. К тому же сейчас ты находишься на Грани, где всё ещё властвует чёрная магия. Такие места ускользают от нашего взгляда — для нас они словно не существуют.
— Тем не менее, — заметил Ларссон, — вы смогли до меня дозваться. Как вам удалось?
— При помощи крохотной лазейки, оставшейся здесь с прошлого раза, когда Беатриса фон Гаршвиц открыла нам путь на эту Грань.
— Ага! — произнёс Ларссон. — Значит, тогда действительно не обошлось без вашего вмешательства?
— Не обошлось, — подтвердил де Каэрден. — Беатриса, сама того не сознавая, позвала нас на помощь. Её зов оказался таким сильным, что на некоторое время преодолел чёрную магию этого места. Немаловажную роль тут сыграло и то обстоятельство, что поблизости находилась львиная шкура короля Ивэйна — предка Беатрисы.
— А эта шкура, — поинтересовался Ларссон, — она связана с вами?
— Ни малейшим образом. Её магия совершенно нейтральна и не имеет никакого отношения ни к Вышнему Миру, ни тем более к Нижнему. Происхождение шкуры нам доподлинно неизвестно, хотя мы полагаем, что это артефакт древней драконьей цивилизации.
Ларссон недоверчиво посмотрел на своего собеседника:
— Вы серьёзно? Разве драконы — настоящие, разумные драконы — не выдумка?
— Нет, конечно. Они реально существовали. Странно, что ты считаешь их выдумкой. С тех пор, как кот Леопольд научился пересекать Предвечную Пустоту, люди снова уверовали в драконов.
Ларссон в душе выругал себя за несдержанность. Шесть лет, проведённые им в небытие, то и дело преподносили ему сюрпризы. Тут надо быть осторожным, чтобы не попасть впросак.
— Я думал, что это всего лишь красивая легенда, — объяснил он, взяв себе на заметку, что нужно будет выяснить всё о драконах, новых способностях кота Леопольда и Предвечной Пустоте. — Но раз вы так говорите, тогда другое дело.
— Впрочем, — продолжал де Каэрден, — я пришёл к тебе не для разговора о драконах. Как продвигаются твои поиски?
— Быстро продвигаются. Так быстро, что уже закончились. Я нашёл записи МакГрегора. Он действительно имел дело с Небхет Аштой.
Ривал де Каэрден ничуть не удивился такой оперативности. Он коротко кивнул, как будто и рассчитывал это услышать, и невозмутимо произнёс:
— Хорошая новость. Значит, мы не ошиблись в своих подозрениях. МакГрегор был причастен к трём подобным случаям.
— К трём? — переспросил Ларссон. — Вы знаете и о первой его попытке, неудачной?
— Да, знаем. Скажу тебе по секрету, Рива Шолем избежала этой незавидной участи не без нашего вмешательства. Когда нам удавалось раскрыть планы противника, мы не сидели сложа руки. А вот Небхет Аштой и Визельду ван Гирен спасти не смогли… И что же случилось с Небхет?
— Она мертва. МакГрегор принёс её в жертву сразу после рождения дочери.
Де Каэрден снова кивнул:
— Мы так и думали. Вышний Мир чувствовал, что Небхет Аштой умерла, но коль скоро она не попала к нам, то сам собой напрашивался вывод, что её забрал Нижний Мир через жертвоприношение.
— Тогда почему вы не вызволили её? — сердито спросил Ларссон. — Если вы действительно вправе затребовать любую душу из Преисподней, почему прибегаете к этому лишь в исключительных случаях? Почему не спасаете принесённых в жертву? Ведь в большинстве своём они ни в чём не повинны… Или вы мне солгали? Просто придумали сказочку о каком-то древнем договоре, чтобы склонить меня к сотрудничеству?
— Я тебе не лгал, Эйнар, — спокойно ответил де Каэрден. — И мы вызволим твоего отца, раз пообещали. Но тем, кого принесли в жертву, мы бессильны помочь. Их души навеки прокляты, они не могут войти в Вышний Мир. Просто неспособны — хоть как бы мы того ни хотели.