Выйдя за деревню, эскадрилья разделилась: основная группа с прикрытием пошла вдоль реки, а два десантных «Хьюза» с одним «Апачем» развернулись к борту долины. Андрей с Ченом летели в этой группе.
— Куда это они?! — крикнул Андрей сквозь гул мотора, указав на основную группу.
— В следующую деревню!
— А мы?!
— Увидишь! Дело есть!
Приблизились крутые склоны, покрытые сухой травой, перерезанные выходами слоистых скал. У их подножия показались каменные кубические постройки — они поднимались ступенями одна над другой; между домами росли раскидистые деревья с редкой листвой. Вертолеты снижались, обходя по дуге деревушку; работали пулеметы и мотор-пушки «Апачей»; солдаты стреляли из автоматов. По всей деревне поднимались грибы разрывов. Высадившись, солдаты стали прочесывать дома, а одна группа во главе с Ченом поднялась по склону, толкая перед собой мальчишку. В зарослях акаций открылась пещерка — оружейный склад. Солдаты заложили взрывчатку, все выбежали и залегли. Взрыв ударил коротко и резко, пламя и дым вылетели из пещерки сквозь акации. Мальчишка трясся и плакал, проводя ребром ладони себе по горлу; затем бросился на одного из китайцев, укусил его за руку. Солдат сильно ударил мальчика по лицу, тот покатился вниз по осыпи и исчез где-то среди колючих кустов, покрытых мелкими цветами. Солдат, передернув затвор, дал в кусты длинную очередь.
Сняв все это, Шинкарев начал спускаться в деревню, но в это время сборку, со стороны открытого плато, послышался резкий свист.
— Пошли, глянем, — предложил Чен.
На краю плато, рядом с солдатами, на земле сидели двое мужчин европейского вида — одетые «по гражданке», грязные, слегка побитые.
— Это что за туристы? — спросил Шинкарев. Ближайший солдат сказал что-то Чену по-китайски.
— В кустах прятались, — пояснил тот Андрею. Рядом лежали вещи задержанных — фотоаппарат, лазерный теодолит-нивелир, геодезическая рейка, спутниковый телефон. Здесь же была подробная карта местности, с линиями, судя по всему, фиксирующими разбивочный полигон: квадрат, рядом еще один, к нему прилепился странный многоугольник. Намечена подъездная дорога, штриховкой показана отсыпка, на полях сделан подсчет грунта, который потребуется переместить.
— Что это, как думаешь? — Чен заглянул Андрею через плечо.
— Похоже на привязку. Какие-то здания. Повернувшись к пленным, Чен ткнул ближайшего носком ботинка. Ботинок, казалось, едва задел предплечье американца, но тот, застонав от удара в болевую точку, повалился на бок — лицо его побледнело, открылся рот, на лбу выступили капли пота.
— Больно? — притворно посочувствовал Чен. — Ну, извини. Есть пара вопросов.
— Погоди-ка, — остановил его Андрей, — давай сами прогуляемся.
Он заметил деревянный колышек, вбитый в землю. С помощью карты обнаружили и все остальные.
— Что и требовалось доказать, — констатировал Шинкарев, вспомнив любимое выражение институтского лектора по сопромату. — Хочешь совет?
— Ну?
— Не прессуй этих, — Андрей кивнул на задержанных, — нет смысла.
— Почему?
— Я знаю, кто они такие. И что это такое.
— Да ну? И кто же?
— Янкесы. А колышки — привязка радарного комплекса противоракетной обороны.
— А почему не прессовать? — спросил Чен.
— Это геодезисты. Вряд ли они много знают. И потом, формально мы их не захватили, а освободили. Придержи-ка до поры, а еще лучше скажи Элизабет.
Андрей вспомнил по какую-то Джейн, захваченную вместе с американкой. Может, американские инженеры пригодятся для игры на обменах?
— Там видно будет, — неопределенно ответил Чен. — Ладно, отдохнем, и назад.
Перед отлетом Шинкарев решил осмотреть деревню. День раскалился, на небе — ни облачка. На сухой земле лежали щебень и плитки песчаника, росла желтоватая трава, узкими башенками поднимались ярко-синие цветы. В горячем мареве плавились голубые
хребты, дрожали невысокие постройки, сложенные из плитняка, выломанного из местных скал. Меж домов извивались узкие улочки, вымощенные тем же камнем; их пересекали тени, падавшие от глухих бугристых стен. На улочках валялись корзины, пучки соломы, какое-то пестрое тряпье.
«Апач» улетел; «Хыозы» заглушили двигатели; пилоты и солдаты, умывшись в ручье, перекусывали рядом с машинами. Андрей уселся на вылощенный ногами каменный порожек, сбросил каску, расстегнул куртку. Он сидел в тени, опершись спиной о камень старой стены, положив автомат на колени.
Трещали цикады в траве, над скалами в небе кружил орел. Посвистывал ветер, где-то недалеко журчал ручей. Шинкарев закрыл глаза, мир сразу стал темным и теплым, в нем плыли пряные запахи дыма, сухого дерева, каменной пыли. В подступающей дреме прошло лицо Элизабет, за ним — глаза мальчика, отлетающего от солдатского кулака.
«Ты сказал Элизабет — если ударят ребенка... и вот его ударили. И что? А ничего. Это Азия, и я здесь слишком чужой, чтобы за кого-то решать. А за себя? А тихо-то как...»
Шорох заставил его открыть глаза. Между домами пробирался давешний мальчик, в руках у него была черная труба с массивным цилиндром на конце — немецкий гранатомет «Панцерфауст-3». Мальчишка улегся за каменную изгородь, принялся наводить оружие на вертолеты.
Ишь ты храбрый какой! Как там сказал Прутков? «Самопожертвование есть первая цель для каждого стрелка». Прямо как в наставлении по снайперскому делу. Андрей вдавил бровь в резиновый наглазник. На его М16 был установлен коллиматорный прицел с поворотной призмой — все казалось белесым, матовым, и лишь яркая точка приближалась к размытой фигуре мальчика.
Длинная очередь взбила фонтанчики пыли, ударила в мальчишку. Тот дернулся несколько раз и замер. Черная труба вскинулась к небу, грохнул выстрел — граната прошла высоко над вертолетами, разорвавшись на берегу ручья.
Солдаты вскочили, передергивая затворы. В тот же миг откуда-то сверху, из-за скал, раздались резкие хлопки миномета. В деревне с треском разорвалась первая мина, за ней еще и еще. Улицы затянуло пылью, обрушилась стена. В дыму мелькали вспышки, летели камни, свистели осколки.
— Уходим, уходим! — кричали у вертолета. Рявкнули моторы, начали раскручиваться винты, но между ними поднялся гриб разрыва. Одна машина приподнялась было, но рухнула, врезавшись лопастью в землю, все полезли во вторую, та, набитая до отказа, стала медленно отрываться от земли. Солдаты непрерывно палили по склону, по которому сбегали какие-то люди в просторных темных одеждах. Они выкрикивали: «Аллах акбар!» и стреляли в солдат. Андрею пришлось бежать, низко пригнувшись — пули свистели над самой головой.
В последний момент втиснувшись в вертолет, Шинкарев снял мусульманскую атаку, которая стремительно удалялась вместе со склоном, деревней, окутанной дымом, и мальчиком, чья простреленная голова лежала в луже густеющей крови. Затем все скрылось в горячем мареве; вертолет, накренившись, быстро шел над степью. Стиснутый телами, пахнувшими потом и горячими даже сквозь комбинезоны, Шинкарев закрыл глаза. Возбуждение медленно отступило.