— И эти странные, печальные глаза навыкате, — подхватил Фрэнк Эпплби.
— Разве навыкате? — спросила Марсия. — Я думала, это просто потому, что он все время читал телесуфлер.
Гостиную заполнила музыка. Дорис Дэй, «Звезды падают на Алабаму». Фредди — сердечный парень, воплощение американского духа, любитель яблочного пирога — обожал Дорис Дэй.
— Фредди! — крикнула Кэрол. — Умница! Где Роджер? Ковер Торнов был свернут в рулон, Кэрол и Роджер стали танцевать — она жеманно, он скованно.
— Какая у тебя холодная рука! — крикнула Кэрол.
— Это от стакана со льдом, — смущенно пробормотал Роджер и, как ребенок во сне, собрал ладонь, удерживавшую длинный стебель — ее голую спину — в кулак.
Остальные не знали, как отнестись к танцам в такой день. Кен Уитмен, направляясь к жене и за выпивкой, поспешно преодолел свободное от ковра пространство. Дожидаясь, когда Фредди принесет из кухни лед, он тихо беседовал с Джанет. Бен Солц занял позицию рядом с Фокси. Судя по жестам, она была рада видеть его снова, после продолжительного перерыва. Потом, реагируя на какие-то его слова, она посмотрела на свой плоский живот и покраснела — не от замешательства, а от радости, видимо, узнавая в еврейских чертах собеседника призрак своего Питера.
Анджела тронула Пайта за руку.
— Потанцуем?
— Тебе хочется танцевать? Разве не богохульство — плясать на свежей могиле?
— Ты прав, но ничего не поделаешь: было бы дурным вкусом оставить Роджера и Кэрол одних. Они и так уже донельзя смущены.
Он привык обнимать ее тело, но так и не научился прилично танцевать, поэтому на протяжении всего замужества Анджеле приходилось угадывать ритм его беспорядочных движений, прижимаясь к нему бедрами и тазом. Они были одного роста. Она почти никогда не душилась, но все равно хорошо пахла — как вода, как сама жизнь — по контрасту с межзвездным вакуумом.
— Где Айрин и Эдди? — спросил он.
— На кухне, обсуждают загрязнение окружающей среды.
— Сладчайшая парочка, — сказал Пайт. — После всего, что было… Теперь, надеюсь, ты будешь относиться к откровениям Айрин с большим подозрением.
— Бен болтает с твоей подружкой — той, что удачно разрешилась от бремени. Куда же было деваться Айрин, если не к Эдди?
— Как все сложно! — Пайт пытался приспособиться к изменившемуся ритму: вместо «Звезды падают на Алабаму» зазвучала мелодия «Нежная, как звездный свет». — Что до собеседницы Бена, то она действительно недавно ходила беременная, но никогда не была моей подружкой.
— Я пошутила. Что ты так напрягаешься? Расслабься и спокойно меня веди.
— Честно говоря, мне здесь не нравится. Когда мы поедем домой?
— Ты же любишь такие вечеринки, Пайт!
— У меня ощущение, что мы издеваемся над Кеннеди.
— Вовсе нет. Вчера он был просто нашим президентом там, в Вашингтоне, а теперь принадлежит всем нам. Он здесь, с нами, разве ты не чувствуешь?
Он удивленно заглянул в ее синие глаза. Несмотря на все разочарования, он не переставал ей восхищаться. Это вязало его по рукам и ногам, не давало сделать то, что так хотелось сделать: оторвать Фокси от Бена, а его поколотить, попинать бородатую физиономию ногами… От огорчения он наступил Анджеле на ногу.
К танцующим парам успели присоединиться Кен и Джанет, Фредди и Айрин. Изящные брови Анджелы казались Пай-ту крылышками, бьющимися над его черным плечом. Эдди Константин сделал вид, что хочет отнять у Фредди партнершу, но потом отнял Анджелу у Пайта. Тогда Пайт пригласил Джорджину, размышлявшую о чем-то над пустыми бутылками и грязными стаканами.
— Как ты думаешь, — спросила она в движении, — уже пора подавать окорок? Мы купили лососину, но никто из католиков не явился…
— Твоя хваленая скрытность, — фыркнул он. — Твой муж только что устроил мне выволочку.
— Фредди? За что?
— За наш роман.
— Не говори глупости! Мы все точно просчитывали — во всяком случае, я.
— Он сказал, что знает обо всем от тебя. Позы, даты, фазы луны…
— Вранье! Я никогда ему не признавалась, как он ни старался что-то выведать. У него такая тактика. Надеюсь, ты ни в чем не сознался?
— Не сознался, но только чтобы потешить свою извращенную натуру. Я уверен, что он знает, о чем говорит.
— Он все время общается с Кэрол и Джанет. Может, он так понял их намеки?
— Ты уверена, что он ничего не знает? Уверена, что ничего не говорила перед отходом ко сну, считая, что со мной все равно покончено, и желая поквитаться с ним за его измену с Кэрол?
— Что за история с Кэрол? — Ему нравилось, когда она испытывала страх в его объятиях: тело растекалось, а это очень походило на готовность к сексу.
— Не знаю. Просто он все время там торчит, а Кэрол, как известно, не очень разборчива. Это не значит конечно, — добавил он торопливо, — что Фредди сам по себе никуда не годится…
Она пропустила мимо ушей эту пародию на такт.
— Давай лучше о тебе. Говоришь, с тобой покончено? Вместо «Нежная, как звездный свет» заиграла мелодия; «То был, должно быть, лунный отблеск».
— Раз Фредди ведет себя так, словно все знает, значит придется покончить, — ответил Пайт осторожно.
— Этот Фредди… Он ничего не желает знать, просто хочет, чтобы все верили в его осведомленность. Но раз ты не собираешься продолжать со мной, значит, и говорить не о чем. — Она уперлась в него сильными спортивными руками и вырвалась из объятий. — Только смотри, когда тебе в следующий раз захочется разнообразия, не беги ко мне!
Провожая ее взглядом, он вдруг понял, что все эти месяцы, даже болея Фокси, он продолжал считать Джорджину своей любовницей.
Фокси тем временем танцевала с Фрэнком Эпплби. Они двигались расслабленно, забыв о ритме — сейчас это был «Пусть грезы затмят твои беды». Под руку Пашу сразу подвернулась Марсия. Устроившись на его мокрой груди, она тут же спросила:
— Что с тобой, Пайт? Мы привыкли видеть тебя смешным, а ты?
— Я никогда не дурачусь.
— Еще как дурачишься! Тебе так нравилось в нашей компании — на пляже, на лыжах, везде. А теперь перестало нравиться. Ты решил, что все мы — глупые уроды.
— Марсия, я тебя обожаю! Представляю, какой ты была в молодости!
— Наверное, дело в твоей работе? Чем ты занимаешься, когда холод мешает тебе добавить ужаса на Индейском холме?
— Спасение пришло в последнюю минуту. На прошлой неделе мы заключили большой контракт: ремонт в доме на улице Божества. Гертруду Тарбокс отправили в богадельню, и теперь ныо-бедфордский банк, владеющий закладной на дом, решил превратить его в офисы. Мы уже вывезли три грузовика номеров «Нейшнл Джеографик».