— Мадам Янсон, я чувствую себя крайне неудобно и понимаю, как трудно и вам заниматься этим печальным делом. Я хотел бы эту процедуру сократить. Не думали ли вы с мужем, какую сумму аккордно вы хотели бы получить за все эти вещи?
Мадам Янсон вдруг встала:
— Одну минуточку...
Она прошла в глубь квартиры и тут же вернулась в сопровождении высокого мужчины в темном, тщательно отглаженном костюме. Он остановился посередине комнаты и смотрел на коммерсантов с брезгливой злостью.
Магоне вскочил, как пружиной подброшенный, и встал почти по-военному — руки по швам:
— Рад видеть вас, господин Янсон, в добром здоровье!
Полковник ему не ответил, даже не глянул в его сторону.
— Простите меня, господа, ради бога простите! — заторопилась мадам Янсон. — Но муж категорически не разрешил мне идти сюда одной. Мы решили...
— Надеюсь, ваши переговоры окончены? — перебил ее муж.
Магоне молчал, растерянно смотря на компаньона.
— Так или иначе, — спокойно сказал Самарин, — ваше присутствие может их решительно ускорить.
Теперь и полковник удивленно уставился на Самарина.
— Это коммерсант из Германии, из Гамбурга, — объяснила полковнику жена.
— Могу добавить, — подхватил Самарин — то, что я уже сказал вашей жене: да, я немецкий коммерсант, фирма «Раух и сын», в этом я не вижу ничего удивительного, тем более предосудительного. И немцы бывают разные, и не все порождены дьяволом, — добавил он с улыбкой. — Лично я происхожу из чистой коммерции, если допустить, что коммерция может быть чистой, но это вопрос уже теоретический. А то, что я здесь, не должно удивлять, так как маркитанты всегда движутся с армией. Но может, вы присядете? — Самарин отодвинул кресло рядом с собой.
Полковник медленно, точно еще не зная, стоит ли ему это делать, подошел к креслу и нехотя в него опустился. С другой стороны сидела его жена, и Самарин видел как он успокоительно погладил ее руку.
— Мы с моим компаньоном... — начал Самарин. — Да, я забыл объяснить, что, плохо зная местные условия, я пригласил себе в помощь на паях местного коммерсанта господина Магоне.
— Я о нем наслышан. — Полковник чуть заметно кивнул, не глядя на Магоне.
— Тем лучше, — подхватил Самарин. — Мы с ним сейчас знакомились со списком, и вдруг я почувствовал страшную неловкость. Я понял, как трудно вашей жене заниматься этим делом, и мне захотелось сократить эти не симпатичные вам и мне переговоры. Я спросил у вашей жены, не думали ли вы о том, какую сумму вы хотели бы получить за эти вещи? Аккордно, так сказать. Кроме всего, мне сразу станет ясно, по силам ли это дело нашей фирме.
Полковник помолчал и сказал тихо:
— Вы же можете купить какие-то отдельные вещи... не все... С иными вещами мы и сами не хотели бы расставаться.
— Но давайте все же начнем с аккордной суммы. Скажу откровенно, я хотел бы приобрести все эти вещи.
— Мы такого подсчета не делали, — ответил полковник с заметным раздражением.
— Но может, сделаете? Посоветуйтесь с опытными людьми... — не отступал Самарин.
Наступила долгая, тягостная пауза. Полковник переглядывался с женой.
— Нет, — произнес он наконец. — Я твердо решил. Покупайте у нас две-три вещи, с которыми нам легче расстаться, а там, может быть, улучшатся наши обстоятельства — и вообще отпадет необходимость продавать все эти вещи.
— Хорошо, — немного подумав, сказал Самарин. — Назовите эти вещи.
Полковник взял список, внимательно его просмотрел и назвал три вещи. Самарин отметил — наименее интересные.
— Сколько вы за них хотите? — настырно влез Магоне.
Полковник ему не ответил, продолжал смотреть в одну точку перед собой. Потом сказал с усмешкой:
— Вы, господа, имеете дело с никудышными клиентами, которым вдобавок срочно нужны деньги. Одно из двух: или вы этим воспользуетесь, или, исходя из элементарной порядочности, сами назначите справедливую сумму.
Самарин посмотрел на Магоне — его лицо отражало напряженный мысленный подсчет, и он тут же назвал сумму, которая говорила о том, что он все-таки решил наивыгоднейше воспользоваться неопытностью клиентов.
— Фирме «Раух и сын» кажется, — улыбнулся полковнику Самарин, что ее латышский коллега поторопился и назначил цену заниженную. Чтобы не допустить сейчас унизительного торга, моя фирма готова взять переговоры на себя.
— Я был бы рад, — кивнул полковник.
— Но я же, как и вы, не видел этих вещей! — обиженно воскликнул Магоне.
— От того, что вы их увидите, они объективно не станут ни дороже, ни дешевле. Однако, чтобы быть более точным в определении цены, я, конечно, тоже не возражал бы взглянуть на эти вещи хотя бы одним глазком. Можно это сделать?
Янсоны переглянулись, и полковник, ответил согласием.
— Только, если можно, завтра же, — подхватил Самарин. — Это связано с моей поездкой домой, в Гамбург. Я мог бы, скажем, завтра около полудня заехать к вам...
— А где живете вы? — спросил полковник.
— Вальдемарская, 33, десять минут отсюда...
— Знаю, знаю... Вам удобно будет меня принять?
— Кроме того, что я должен заранее извиниться за неприглядность моего жилья.
— Но вы назвали дом, где во все времена жили всяческие нувориши.
Самарин рассмеялся:
— Увы... Но ваше замечание, господин полковник, подтвердило правильность моего расчета, когда я ради престижа фирмы снял помещение именно в этом доме.
Условились, что полковник заедет к Самарину вечером, он очевидно, не хотел, чтобы его увидел кто-нибудь из знакомых. Пояснил:
— Я теперь живу вне общества и не хочу никого видеть.
Немалых трудов стоило Самарину успокоить Магоне.
— Вы сорвали отличное дело! — ярился он, когда они возвращались домой. — Кто вас просил поднимать разговор об аккордной цене? Без полковника мы могли его любимую супругу красиво причесать на каждой вещи. Ну а теперь извольте лезть в собственный капкан, я в него не полезу.
— Мы же условились — все, что вы назовете как вашу потерю в этой сделке, я выплачиваю вам наличными.
— Но как я могу высчитать свои потери? Я не буду знать даже истинной цены, какую вы заплатите!
Самарин остановился и спросил с угрозой:
— Вы что, подозреваете меня в нечестности? Ну? Скажите прямо... и мы разойдемся в разные стороны.
— Почему вы не приглашаете меня на переговоры с полковником? — уже более мирно спросил Магоне, и они пошли дальше.
— Потому что вы с такими людьми не умеете разговаривать. Привыкнув иметь дело со всякой спекулянтской братией, вы попросту не знаете, что своим поведением раздражаете их, вызываете у них враждебное к себе отношение, а тогда о коммерции лучше молчать. Наконец, вы, очевидно, не понимаете, какое значений эта сделка будет иметь для престижа нашего дела и какие перспективы она может нам открыть, если помнить о друзьях Янсонов. А за это, господин Магоне, полагается платить. И я заплачу, а вам вручу ваш убыток. И вообще, чтобы не нервничать, не лучше ли вам вести дела самостоятельно?